Читать книгу - "Проклятый манускрипт - Филипп Ванденберг"

Ульрих заметил ее нерешительность и остановился.

— Не бойся меня, — тихо сказал он.

— Я не боюсь вас, мастер Ульрих, — ответила Афра.

— Ты наверняка еще никогда не спала с мужчиной.

Афра почувствовала, что кровь бросилась ей в лицо. Все ее чувства взбунтовались. Как вести себя? Должна ли она солгать и ответить: «Нет, мастер Ульрих, вы будете первым»? Или рассказать ему о том, что произошло с ней много лет назад?

Под влиянием минутного порыва она сказала пусть неполную, но правду:

— Мой господин, у которого я с двенадцати лет работала за хлеб и кров, изнасиловал меня, когда мне было четырнадцать. Когда через два года он попытался это повторить, я убежала. Теперь вы знаете, как обстоят со мной дела.

Афра заплакала. Если бы Ульрих спросил, почему она плачет, она не знала бы, что ему ответить. В голове не было ни единой мысли. Она даже не заметила, что Ульрих сочувственно обнял ее и стал нежно гладить по спине.

— Ты забудешь об этом, — спокойно заметил он. Внезапно Афре показалось, что она проснулась. Но сон, который она видела, был действительностью. Когда она осознала, что оказалась в его объятиях, по всему ее телу пробежала приятная волна. Девушка почувствовала жгучее желание прижаться к нему. И она уступила этому желанию. Только что она проливала слезы и вот уже начала безудержно хохотать. Да, Афра смеялась над своими слезами и вытирала их кулаком.

— Извините, на меня что-то нашло.

Много дней спустя, когда девушка вспоминала события этого вечера — а это происходило не раз, — она качала головой и спрашивала себя, как могло случиться то, что случилось потом: Ульрих все еще обнимал ее, когда она отошла на шаг и опустилась на постель. Она лежала перед ним, совершенно беспомощная. На секунду оба замерли. Потом Афра взялась за подол платья, задрала его выше срамного места и таким образом предложила себя мастеру Ульриху.

— Я хочу тебя, — услышала она шепот Ульриха фон Энзингена.

— Я тоже хочу тебя, — серьезно ответила она.

Когда Ульрих лег сверху и вошел в нее коротким сильным движением, Афра хотела закричать, не от боли, а от наслаждения. Она испытала то, что никогда раньше не испытывала: парение в облаках, головокружение, отсутствие всяких мыслей. Были забыты ужас и отвращение, которые долгое время поднимались в ней, когда она думала о том, что ее может коснуться мужчина. Ульрих любил ее так нежно и самозабвенно, что ей хотелось, чтобы это никогда не кончалось.

— Хочешь ли ты быть моей музой? — спросил архитектор, и голос его звучал почти по-детски.

— Да, хочу! — воскликнула Афра.

И, обхватив Афру за талию так, что она выгнулась дугой, как арка портала, и продолжая в ней свои похожие на волны движения, он сказал:

— Тогда я поставлю тебе памятник в своем соборе. Пусть тебя помнят века, прекрасная моя муза.

Движения его стали сильнее. А прерывистое дыхание привело Афру в восторг. Она выгнулась, чувствуя силу, исходившую от его мужественности. И внезапно Афру охватило внутреннее пламя. Ей показалось, что вокруг зазвучали прекрасные звуки хоралов. Раз, другой, а потом Афра опустилась на постель.

Она лежала с закрытыми глазами и не решалась взглянуть на Ульриха. И хотя из-за тяжести его тела она с трудом дышала, ей хотелось, чтобы он продолжал лежать на ней вечно.

— Надеюсь, я не испортил твое прекрасное платье, — словно издалека услышала она голос Ульриха.

Это замечание показалось ей не совсем уместным. За то, что она сейчас пережила, Афра готова была отдать и свое платье, и все, что у нее было. Но, возможно, Ульрих фон Энзинген был так же охвачен чувствами…

Прошло некоторое время, прежде чем Афра снова смогла ясно рассуждать. Первая мысль, которая пришла ей в голову, была: рыбак и его жена! Даже подумать страшно, что будет, если они застанут ее с мастером Ульрихом.

— Ульрих, — нерешительно начала Афра, — будет лучше, если…

— Я знаю, — прервал ее Ульрих и поднялся с нее. Он поцеловал девушку в губы и сел на край кровати. — Хотя ты уже не ребенок. Рыбаку не в чем тебя упрекнуть.

Афра встала и пригладила свое зеленое платье. И, поправляя косу, сказала:

— У тебя есть жена, и ты знаешь, что это значит для такой, как я.

Ульрих фон Энзинген закричал:

— Никто, ты слышишь, никто не посмеет тебя обвинить! Я сумею этому помешать.

— Что ты хочешь этим сказать? — Афра вопросительно посмотрела на Ульриха.

— Городского судью самого можно обвинить в любовной связи. Но для этого нужны свидетели. А вообще он поостережется делать это. Потому что иначе ему пришлось бы обвинить и себя, и свою любимую. Ни для кого не секрет, что два раза в неделю Бенедикт спит с женой городского писаря Арнольда. Последнее обвинение в прелюбодеянии в этом городе было подано семь лет назад. — Он схватил Афру за руки. — Я защищу тебя.

Слова Ульриха подействовали на нее успокаивающе. Еще никто никогда ей такого не говорил. Но, когда они стояли так друг напротив друга, Афру охватили сомнения: а стоило ли отдаваться на волю чувств к Ульриху?

Казалось, он прочел ее мысли.

— Ты сожалеешь? — спросил архитектор.

— Сожалею? — Афра попыталась загладить неловкость. — Я не хотела бы пропустить ни одной минуты последнего часа, поверь мне. Но сейчас будет лучше, если ты уйдешь раньше, чем вернутся Бернвард и Агнес.

Ульрих кивнул. Потом он поцеловал Афру в лоб и исчез.

Рыбацкий квартал был погружен во мрак. То тут, то там мелькали отсветы факелов ночных гуляк, возвращавшихся с танцев. Пьяный наткнулся на мастера Ульриха, пробормотал извинения и скрылся. В двух шагах от дома Бернварда слонялся человек с фонарем. Подойдя ближе, архитектор узнал Геро Гульденмунта. Но внезапно фонарь погас, стало темно, и фигура скрылась в ближайшем переулке.

Этой ночью и несколько последующих дней Афра витала в облаках. Она убежала от своего прошлого. Ее жизнь, которая до недавнего времени обуславливалась только повседневностью, внезапно приняла другое течение. Афре хотелось жить и переживать. Врожденная застенчивость и отчужденность, которая подходила ей как трактирщице из столовой при соборе, сменилась самоуверенностью. Иногда Афра вела себя даже несколько вызывающе. Она наслаждалась свободным обращением с каменотесами и плотниками, слушала их комплименты, шуточки и колкости и смело отвечала на них, да так, что грубые насмешки сразу смолкали.

Конечно же, от строителей не укрылось, что мастер Ульрих фон Энзинген, которого раньше никогда не было видно в столовой, теперь обедал исключительно здесь. А если внимательно последить за тем, как Афра подавала архитектору посуду, то можно было увидеть, как их пальцы нежно соприкасались. Это давало повод для сплетен. Кроме того, Ульрих и Афра не делали тайны из своей привязанности друг к другу, когда встречались после работы.