Читать книгу - "Благочестивые вдовы - Ингрид Нолль"

Энди пристально посмотрел на меня:

– Ты скажешь нам наконец, что эти типы у вас искали? Эта бредовая история наводит меня, например, на мысли о наркотиках…

– Да я сама толком не знаю, – мне опять пришлось вилять, – но не наркотики, могу поклясться! Катрин не принимает ничего такого! Дело в том… Как бы вам сказать… Словом, большая часть ее родни живет на острове Сицилия… – Я выразительно обвела глазами моих притихших попутчиков.

Нужный эффект был достигнут: парни посмотрели на меня с уважением, молча покачали головами и торжественно поклялись ничего никому не рассказывать. Смотрите-ка, их серые клеточки все-таки работают!

– Муж моей сестры служит в полиции, в отделе по борьбе с наркотиками, – наш разговор навел Энди на тему, – иногда ездит со мной в такси, чтобы не светиться лишний раз на служебной машине. Недавно он патрулировал и задержал одного парня… Знаете, сегодня определить наркомана так же просто, как пьяного за рулем. Есть совсем несложный тест, и за несколько минут можно установить, употребляет ли человек… Так вот, тот парень попался со ста граммами героина. А при обыске у него в квартире нашли пятьдесят тысяч наличными! Что же было в футоне у Ослиной Шкуры? Пара тысяч марок или кило коки? А если так, то с ее стороны совсем нехорошо не платить за комнату. При таком раскладе могла бы за нас всех платить, мы же идеальное прикрытие ее темных делишек! Кстати, мне на улицах постоянно предлагают какую-нибудь дрянь, особенно ночью! Представляете? И все потому, что я ношу длинные волосы!

– А ты не будь таким правильным! Если дают – бери и неси нам! – пробасил Макс.

Когда мы подкатили к аэропорту, Феликс сразу понесся в зону прилета.

Макс и Энди остались сидеть в машине, не выключая зажигание. У них была ответственная задача: сорваться с места, если вдруг появится смотритель парковки, и, сделав кружочек-другой, вернуться за нами.

Вслед за Феликсом и я вылетела пулей из машины, хотя вовсе не собиралась бежать приветствовать его маму. Но после выпитого шампанского мне срочно понадобилось выйти, и я деловито потрусила через весь зал к двери с известной пиктограммой.

У женского туалета стоял подозрительный тип. Но ведь всякий свободный человек имеет право носить на лице трехдневную щетину и темные очки… А все-таки что он делает у двери в туалет? Похоже, у меня развивается мания преследования. Нервы ни к черту…

Однако шестое чувство не подвело, либо стоит обратиться к специалистам, проверить, не подвержена ли я галлюцинациям, потому что впору усомниться в подобном совпадении: когда я мыла руки, задумчиво глядя в раковину, совсем рядом тихо пропищал голосок:

– Хеллоу, мисс!

Я вздрогнула и подняла голову – на меня смотрели детские глаза девушки-тайки. Но как она переменилась! Недавняя скромная школьница стояла передо мной в обтягивающей мини-юбке, точнее, в ультра-мини, и в яркой, распахнутой на груди курточке из пестрой ткани, окрашенной в немыслимые ядовитые оттенки. А груди-то у нее и нет, на чем только корсаж держится, непонятно… Но ни броский макияж, ни взбитые копной завитые волосы не изменили ее потерянный взгляд и не скрыли испуг на лице.

Но ее ли я тогда видела? Что такой девушке делать в Народном университете? Сидеть за партой, покачивая ногой в туфле на шпильке? Или, поигрывая золотым ожерельем, скучающим взглядом следить за стрелками пузатых золотых часов на тоненькой ручке? Так небритый субъект, наверное, с ней! Телохранитель, если не надсмотрщик…

– Ты что тут делаешь? – И, неожиданно для себя самой обратившись на ты, я осеклась: не обидела ли ее?

Вряд ли. Девушка явно меня не понимала. Я повторила свой вопрос по-английски. Вместо ответа она затравленно съежилась и заплакала.

– Can I help you?[27]– Мне стало жаль ее.

Она поискала что-то в сумочке, должно быть, носовой платок. Я покосилась на ящик с бумажными полотенцами: он, кажется, пуст… Вдруг она схватила меня за руку, торопливо пожала, благодаря за мое участие, и выбежала прочь. Как она ходит-то на таких высоченных каблуках? В моей ладони остался небольшой предмет – пачка бумажных спичек. Не понимая смысла странного подарка тайки, я машинально засунула его подальше. Сдерживая бешено бьющееся сердце, я немного помедлила, прежде чем выйти, пусть уж эта игрушечная дама и ее сопровождающий уйдут от туалета. Чем дальше, тем лучше.

Энди скучал в машине в гордом одиночестве. Остальных он выгнал на улицу: Макса, который теперь флегматично курил у машины, и пса, что самозабвенно чесался у ног хозяина. Я рухнула на переднее сиденье рядом с Энди: меня ноги не держали.

– Что с тобой опять? Ты как стена белая! – беспокойно взглянул на меня он. – А вот и наш пай-мальчик с мамой и кучей чемоданов! Придется потесниться, – сказал Энди. Мы вылезли из машины. – Ничего, пора привыкать, ведь у нас дома тоже скоро станет очень тесно: сегодня вернется Цилли, завтра приедет Кора, следом Катрин… Интересно посмотреть, как мы все поместимся в одной квартире.

Феликс сел за руль, продолжая ранее начатый разговор, и мы тоже послушали немного о здоровье и делах почтенной фрау Шваб. За этим следовал подробный рассказ матери Феликса о ее путешествии, о разных занятных людях из туристической группы, о непривычной кухне острова Бали и о вызванном ею несварении. С первого взгляда эта элегантная моложавая дама, которую собственный сын величал не иначе, как Региной, производила впечатление натуры деятельной и неуемной. И точно, она была из тех людей, чья энергия иногда доставляет неудобства окружающим: те две недели, что Регина провела на острове, она постоянно принуждала странствующих пенсионеров заниматься гимнастикой. Но к ее чести нужно добавить, что однажды она храбро бросилась наперекор стихии и вытащила из воды утопающего – пожилого голландца.

При упоминании об этом подвиге Регине пришло в голову справиться о здоровье своего вновь обретенного отца.

– У Хуго дела не очень, – ответил Феликс, – но бабушка постоянно его ободряет. Они поют и декламируют, в общем, как обычно…

Мать и сын переглянулись, улыбаясь общему воспоминанию. А мне стало вдруг тоскливо, как всегда, если в моем присутствии другие люди проявляют родственные чувства, любовь, взаимопонимание. Может, я просто завистлива?… Мне бы порадоваться за Феликса, у которого такая любящая мать, ведь что у него еще есть в жизни – ни братьев, ни сестер, с отцом почти не общается…

Феликс и Энди потащили чемоданы вслед за Региной наверх, в ее квартиру. А те, кому не досталось чемоданов, скучали в машине. Пес извозил меня слюной – неловким движением я выдернула платок из кармана, и на пол выпал пестрый клочок картона – пачка бумажных спичек. Макс поднял ее:

– Давно ли ты проводишь время в «Парилке у Рези»?

Взяв из его руки картонную пачку, я увидела на ней рекламу какой-то сауны во Франкфурте. Странно.

– Это мне сунула в ладонь одна тайская девушка в аэропорту…