Читать книгу - "...И дай умереть другим - Фридрих Незнанский"

С утра Турецкого затребовал к себе Меркулов.

– Знаешь, кто ты такой, Александр Борисыч? – В голосе Меркулова явственно прозвучали сожалеющие нотки. – Ты герой вчерашнего дня!

– Это как понимать? – опешил Турецкий. – Меня досрочно на пенсию отправляют? Сего числа вступают в силу новые повышенные моральные нормы, которым я не соответствую?

– Да ты и старым не вполне соответствуешь. – Меркулов по привычке посмотрел поверх очков, хотел было добавить что-то еще нравоучительное, но сдержался. – А насчет вчерашнего дня вот что: ты, дорогой мой, стал героем новостей на немецком телевидении. Собственно, фамилия «Турецкий», как я понял, в сводках не фигурировала, зато наш покойный Штайн и твоя деятельность удостоились полной мерой. В общем, сам смотри. – Он включил специально по такому случаю приготовленный видеомагнитофон. – Смотри внимательно, я уже третий раз любуюсь. – Меркулов не смог скрыть хитроватой улыбки, хотя значения ее Турецкий пока не уразумел.

Запись была без перевода, большую часть слов он не понимал, хотя суть происходящего и была ясна.

Московская корреспондентка, ею оказалась недавняя знакомая – Наташа Гримм, помелькала пару секунд на фоне гостиницы, в которой произошло убийство, сказала, что погибший – дипломат, занимавшийся поддержкой немецких СМИ на территории России, затем эффектная пауза и крупный план места преступления с кровавыми свастиками на двери. Дальше пошло, как и следовало ожидать, все в общую кучу. И оголтелые экстремисты, взявшие моду убивать неугодных журналистов и всех, кто им споспешествует. И коррумпированные российские власти, которые ни хрена не могут, только взятки брать. И ни одного громкого убийства за последние десять лет не раскрыли. И дын-дын-дын. И тра-та-та. И бла-бла-бла. Короче, все здесь полные мудаки, а в правоохранительных органах – мудаки в квадрате. (Открыла Америку!)

У Турецкого на лбу выступил пот – немецкий всегда давался ему с трудом. Меркулов смотрел на него все с тем же хитрым прищуром и, похоже, ожидал комментариев.

– Поймаю убийцу, скажут спасибо. Ведь могли бы и японского дипломата кокнуть.

– Ты по существу давай. Пожалуйста.

– По существу, я бы этих уродов из гостиницы… Номер опечатан! Какого… они впустили туда корреспондентов?!

– Вот-вот, – сказал Меркулов удовлетворенно, – уроды. Быстро соображаешь. Я думаю, и документы пропавшие найдутся, и даже деньги. Вполне такое возможно, – с нажимом уточнил Константин Дмитриевич. – Что с проституткой и ее приятелем?

– Повезет – сегодня возьмем приятеля. Прямо сейчас, если отпустишь. И дай мне это кино про немцев, мой Сикор-Мажор – киноман, пусть смотрит и радуется.

Отдать кассету Сикорскому он так и не успел. Только плюхнулся в родное кресло – позвонили из немецкого посольства: обнаружен бумажник Штайна. В сточной канаве, примерно в тридцати метрах от того места, где Ангелина бросила машину. Нашла его дворничиха и позвонила в надежде на вознаграждение. Божится, что денег в бумажнике не было, только документы и визитки.

Турецкий немного поразмышлял: ехать самому или отправить Мажора? И уже почти склонился ко второму решению. И даже вызвал парня к себе. И тут его осенило: ладанка, «трава с Вальпургиевой горы»! Спрашивается: на кой черт Терновской, брать ее с собой на работу? Она что же, всем своим клиентам подобные подарки делает?

– Вот что, поезжай опять на гомеопатический толчок и по местам трудовой славы нашей Ангелины, – отдал Турецкий совершенно не то распоряжение, которое собирался сделать минуту назад, – узнай: не видел ли ее кто-нибудь вместе со Штайном раньше, до дня убийства.

– Разве есть новые факты? – живо заинтересовался Сикорский.

– Новые соображения. Значит, будут и факты, если… постараешься.

В немецкое посольство он опять не выбрался: траурные мероприятия. Турецкому вежливо предложили перенести визит на завтра. Можно было, конечно, настоять, но он не захотел. Все равно толку от этого посещения не предвидится. Ехать общаться с находчивой дворничихой – и подавно желания не было.

Дождавшись перерыва (с некоторым трудом), Турецкий решил пропустить сто граммов для ускорения следственного процесса. Непосредственного участия в таковом он уже пару часов не принимал, но это обстоятельство было решено оставить без внимания. Пить в одиночку он терпеть не мог, но сидеть без дела и ждать, пока кто-то в поте лица и в гуще событий… Этого он не мог терпеть еще больше.

В разгар мероприятия по внутренней связи позвонил Сикорский и с нескрываемым энтузиазмом сообщил:

– Места возможного появления Кирпичева я установил. Сейчас их проверяют. Только что обнаружилась свидетельница по делу Штайна. Желает говорить только с вами. Я дал ей ваш номер и бегом направляюсь в Генпрокуратуру, если не возражаете. Ага? – Не дожидаясь ответа, он повесил трубку.

Турецкий, чертыхнувшись, на скорую руку все со стола сгреб в сейф, зажевал лимонной коркой, достал из ящика фоторобот подозреваемого и уставился на него как удав, желая проникнуть в темные глубины загадочной русской души свидетельницы, коей померещился этот черт с рогами.

Через пять минут, как только Артур вошел в кабинет, немедленно раздался звонок по городскому телефону.

– Здравствуйте, Александр Борисович! Я Наташа Гримм, корреспондентка, вы меня помните. – Последняя фраза прозвучала не вопросительно, а утвердительно, даже – безапелляционно.

– Еще бы! – Он хотел повторить на немецком какую-нибудь фразу из ее репортажа, но все слова безнадежно перепутались в голове.

– Ваш помощник дал мне ваш номер… Мы не могли бы встретиться, у вас должен быть обеденный перерыв? Давайте через двадцать минут в…

– Вопреки вашим безосновательным утверждениям, фрау Гримм, следствие по делу Штайна ведется без перерывов и выходных. – Немного тяжеловесная вышла фразочка, прикинул Турецкий и просверлил глазами излишне доверчивого Мажора. Тот продолжал стоять как ни в чем не бывало. Турецкий указал ему на дверь. Сикорский удалился, унося с собой флюиды оптимизма и жизнерадостную улыбку.

– Куда вы там пропали? Вы что, смотрели мой репортаж? А, я забыла, что мы на «ты»… Так ты придешь?

– Ты говорила, у тебя есть информация по делу. Или я ошибаюсь?

– Да, соображения, я хотела…

– Так информация или соображения?! – не выдержал Турецкий.

– Не ори на даму, нахал, – сказала она резко. В шутку она это или всерьез, он не разобрал.

– Кстати, ты лично его знала?

– Нет практически. Я пытаюсь поднять все его дела за последние полгода-год.

– Нашла что-нибудь стоящее? – спросил он нарочито безразлично, а про себя подумал: может, и вправду стоит с ней встретиться – глядишь, выйдет толк.