Читать книгу - "Парижская тайна, или Истина в вине - Наталья Андреева"

– Эта особа ночью проникла в замок и задушила Бейлис, – мрачно сказал хозяин.

– Никого я не душила!

– Ты кто такая? – спросила Елизавета Петровна.

– Доминика. Ника.

– Я ж говорил, хорошенькая! – рассмеялся Таранов.

Девушка стрельнула в него глазками и кокетливо улыбнулась.

– Я не спрашиваю, как тебя зовут, а спрашивают: кто ты? – раздраженно сказала Елизавета Петровна.

– Господа! – издалека раздался голос Зигмунда. Он бежал по коридору и кричал: – Господа! Это моя дочь! Я вам сейчас все объясню!

– Какая еще дочь?! – резко повернулся к нему Воронов.

– Моя! Наша! Эстер! Иди же сюда, Эстер! Разрешите…

Зигмунд отодвинул плечом Сивко и вошел в спальню.

– Ника! Немедленно накинь на себя что-нибудь! – закричал сомелье. – Что ж ты стоишь голая перед господами?! Ника!

Рыжеволосая девочка неохотно взяла с дивана покрывало, повернувшись при этом к мужчинам спиной и показав маленькую упругую попку. Алый треугольник стрингов ничего не прикрывал, но зато подчеркивал прелесть белоснежной кожи и округлых ягодиц. Таранов присвистнул и разулыбался, Сивко буркнул что-то неразборчивое. Сверкнув ягодицами, нахальная девица кое-как задрапировалась в покрывало и затараторила:

– Никого я не убивала! Я к маме с папой приехала погостить. Мне просто захотелось посмотреть, как живут богатые. Вы ведь никого сюда не пускаете. Я уже год на съемной квартире живу одна. А мама с папой здесь. Мы только в городе и встречаемся, вы их почти не выпускаете! Я по ним соскучилась…

– Стоп! – велел Воронов. – Остановись!

Девица была рыжая и нахальная, то и дело стреляла глазками в молодых и красивых мужчин, блондина и брюнета. Стоящий рядом отец ее не интересовал. Соскучилась она, как же! Никто из присутствующих в это не поверил.

– Зигмунд, как это понимать? – строго спросил хозяин у сомелье.

– Дмитрий Александрович, я все объясню, – забормотал тот. – Простите нас!

– Дмитрий Александрович! – раздался отчаянный женский крик.

По коридору стремительно шла экономка. Высокая, прямая, как палка, брови сдвинуты, рот широко открыт. «Дмитрий Александрович!» – кричала она. Елизавета Петровна невольно посторонилась, мужчины тоже.

– Это я виновата! – заявила Эстер Жановна, входя в комнату. – Я ее впустила! Ника! Девочка моя… Если бы я знала, что все так будет… Я виновата… Только я одна…

– Эстер! – закричал Зигмунд. – Ведь это я держал собак!

– А у меня был ключ от калитки!

– Но это я отпер калитку! Я один во всем виноват!

– Я ее прятала!

– Это я ее прятал!

– А я кормила ее завтраком! И устраивала на ночлег!

– Замолчите! Оба! – велел Воронов. – По порядку. Значит, это ваша дочь?

– Да! – хором сказали сомелье и экономка.

– Единственная, – тихо добавил Зигмунд. Его жена ничего не сказала, но по ее лицу и так все было видно. Поздний ребенок, единственный, желанный и любимый, а потому избалованный до крайности. Ради дочери Эстер Жановна готова была на все, на любые подвиги и любые жертвы.

– Я – Ника! – заявила девица.

– Это мы уже поняли, милочка, – ехидно сказала Елизавета Петровна, которая сразу же начала ревновать к молодости и красоте нахальной девицы. Все внимание мужчин переключилось на Нику. – А вот что ты здесь делаешь?

– Я приехала к маме с папой!

– Хватит врать!

– Мне что, к родителям в гости нельзя? – заканючила Ника. – Подумаешь, преступление!

– Зачем же ты тогда пряталась? – вмешался Воронов. – Если ты никого не убивала?

– Это мы ее прятали! – закричал сомелье. – Работу боялись потерять, Дмитрий Александрович!

– И правильно делали. Я ведь вам русским языком сказал: никого. Никаких гостей.

– Но ведь это же наша дочь!

– Никаких детей. Никакой дочери.

– Дмитрий Александрович! – взмолился Зигмунд. – Но что нам было делать? Ника – наша единственная дочь, мы по ней скучаем! Мы же ничего такого…

– Ночью произошло убийство, – оборвал его Воронов. – Она была в это время в замке.

– Так вот кто ночью смеялся! – сообразил Таранов. – Я же говорил: юная и хорошенькая! Ну? Кто мне не верил? Ника, значит. И кто ж тебя развлекал? Анекдоты рассказывал?

– Есть тут у нас специалист по анекдотам, – усмехнулся Сивко.

И все посмотрели на «специалиста».

– Мишель? – прищурилась Елизавета Петровна. – Может, ты, наконец, объяснишь нам?..

– Вы себе даже не представляете! – весело заговорил он. – Забавный случай, ха-ха! Прихожу я ночью к себе в спальню, р-р-р-раздвигаю портьеры, а там…

– А там я! – рассмеялась и Ника.

– Разумеется, она мне тут же все рассказала. Что она дочь Зигмунда и Эстер Жановны, решила проведать родителей, но в замок никого не пускают. Вот мама с папой и устроили тайное свидание.

– И почему-то в тот вечер, когда на пати съехались члены клуба, – ехидно заметила Елизавета Петровна.

– Я учусь и работаю, – затараторила Ника. – Вчера у меня был выходной, а сегодня я взяла отгул. Я ж не знала, что кого-то тут собираются душить. Когда нашли эту, как ее? Блондинку с большой грудью, папа испугался.

– Я хотел вам все рассказать, – вмешался Зигмунд. – Сегодня. О том, что к нам приехала дочь. Но убийство…

– Мы подумали, что если приедет полиция и найдет Нику, ее и обвинят в этом убийстве, – подхватила Эстер Жановна.

– Правильно подумали, – кивнул Воронов.

– Но я никого не убивала! – закричала Ника. – Мы с Мишей поболтали немного, а потом я пошла к родителям. И крепко уснула. Мама устроила меня в комнате для прислуги. У вас такой огромный дом! – с восторгом сказала она. – Мне все здесь нравится!

– Дмитрий, она тебе льстит! – прошипела Елизавета Петровна.

– Кто придумал спрятать тебя в спальне Бейлис? – строго спросил тот.

– Я, – скромно сказал Михаил.

– А мы с Зигмундом перенесли труп в ванную комнату, – призналась Эстер Жановна.

– А вы отважная женщина, – заметил, глядя на экономку, Дмитрий Воронов. – Никогда бы не подумал, что вы способны хладнокровно перетащить труп из спальни в ванную. На это надо мужество.

– Зигмунд мне помогал.

– Веселая семейка, – криво усмехнулся Сивко. – Однако смело же вы обращаетесь с трупами! И что же нам теперь делать?

– Шампанское пить! – весело сказал Иван Таранов. – Это дело надо обмыть! Пропажа нашлась!

– И что с ней теперь делать? – в упор спросила Елизавета Петровна.