Читать книгу - "Третья жертва - Лиза Гарднер"

Двести пятьдесят детей…

– Переключись снова на третий, – сказала она Чаки. – Пусть санитары остаются на месте.

– Но в сообщении говорилось о крови…

– Медики допускаются на место преступления только после того, как будет установлено, что там безопасно. Таково правило.

Напарник сделал, как ему было велено.

– Свяжись с диспетчером. Нам нужна полная поддержка. Думаю, в полиции округа и штата уже в курсе дела, и я не хочу путаницы и суматохи – нам нужна любая помощь, какая только есть. – Она помолчала, припоминая, что им говорили на занятиях восьмилетней давности в душной классной комнате в Салеме, штат Орегон, где она была единственной женщиной среди тридцати мужчин. Полномасштабная мобилизация. Порядок действий на случай большого числа жертв. Тогда это все выглядело странным.

– Пусть местные больницы будут наготове, – добавила она. – Скажи медикам, чтобы связались с местным банком крови на случай, если понадобится пополнить запасы. И пусть Линда запросит поддержку спецназа. И, да, надо предупредить криминалистов – пусть будут наготове. На всякий случай.

Диспетчер вышла на связь еще раньше, чем Чаки успел поднять рацию и выполнить полученные указания. Голос Линды звучал непривычно пронзительно:

– Нам сообщают, что там все еще слышны выстрелы. Информации о стрелке нет. Информации о жертвах нет. Есть сообщения о каком-то мужчине в черном. Стрелок до сих пор может быть на месте. Будьте осторожны. Пожалуйста, пожалуйста, будьте осторожны.

– Мужчина в черном? – Чак как-то вдруг сразу охрип. – Я думал, это кто-то из учеников. Обычно они стреляют…

Рейни вырвалась наконец на шоссе на краю города и добавила газу до восьмидесяти миль в час. Теперь они ехали прямо к цели, до которой оставалось семь минут. Чак передавал распоряжения.

Рейни вспоминала другие подобные случаи в школах, о которых рассказывали в новостях. Но ведь там совсем другое дело. Отсюда, из Бейкерсвиля, даже Спрингфилд казался совсем далеким. И потом, Спрингфилд ведь город, а в городах, как всем известно, свои проблемы. Поэтому люди и перебираются в Бейкерсвиль. Туда, где ничего плохого просто не может случиться.

Но ведь ты-то знаешь, что это не так, а, Рейни? Уж ты-то должна знать…

Чак закончил, и теперь его губы шевелились в молчаливой молитве. Рейни отвернулась.

– Я уже еду, – прошептала она детям, чьи лица стояли перед ее мысленным взором. – Я мчусь к вам изо всех сил.

Во вторник, во второй половине дня, Сэнди О'Грейди попыталась бросить все силы на составление отчетов по исследованиям рынка. Ничего не получалось. Сидя в тесном угловом офисе – бывшей спальне перестроенного викторианского дома, – она чаще смотрела в окно, чем на стопку отчетов, высившихся на ее видавшем виды дубовом столе.

День выдался чудесный, на небе ни облачка. Редкий случай в штате, где дождь идет так часто, что местные жители называют его жидким солнцем. И температура вполне подходящая. Не так холодно, как могло бы быть в это время года, но и не так тепло, чтобы в город потянулись надоедливые туристы.

Идеальный день для всех жителей Бейкерсвиля, переживших немало других дней – дождливых осенних, морозных зимних, с оползнями, из-за которых иногда перекрывался проезд через горные перевалы, и весенней распутицей, угрожавшей уничтожить плодородные поля. Один хороший день на сотню, как иронически заметил бы отец. Но он же первым сказал бы, что и этого вполне достаточно.

Сэнди жила в Бейкерсвиле всю свою жизнь, и на земле не было другого места, где она хотела бы поднимать семью, растить детей. Уютно расположенная между Орегонским береговым хребтом на востоке и Тихим океаном на западе, долина могла похвастать невысокими зелеными холмами, усеянными черно-белыми пятнышками голштинских коров, и окружающими ее высокими лесистыми горами. Молочных буренок здесь было вдвое больше, чем людей. Семейная ферма сохранилась как форма и образ жизни. Все знали всех и принимали участие в жизни соседей. Здесь были и пляжи для летнего веселья, и пешеходные тропы для неспешных осенних прогулок. На обед можно было получить свежевыловленного краба и чашку только что собранной земляники с шапкой свежих сливок. Неплохая жизнь.

Единственным, на что могла бы пожаловаться Сэнди, оставалась погода. Бесконечные серые зимы и густой, как суп, туман действовали на некоторых удручающе. Впрочем, ей самой даже нравились эти серые туманные утра, когда горы едва выглядывали из-за укрывавших их пушистых пелерин и мир обволакивала тишина.

В первое время после свадьбы они с Шепом часто гуляли по утрам, до его работы. Надевали куртки, черные резиновые сапоги и шли через мокрые от росы поля, чувствуя нежное, шелковистое прикосновение тумана к щекам. Однажды, когда Сэнди была на четвертом месяце беременности и гормоны вытворяли с нею черт знает что, они даже занимались любовью в тумане, под старым дубом, и промокли до костей. Шеп тогда смотрел на нее с обожанием, а она, крепко обхватив его за талию, слушала, как колотится его сердце, и думала о растущем у нее в животе ребенке. Мальчик или девочка? И что ему достанется – ее блондинистые кудряшки или густые каштановые локоны Шепа? Каково это, кормить грудью крохотного человечка?

Волшебный момент. К сожалению, потом таких моментов в их браке было не слишком много.

В дверь постучали. Сэнди виновато отвела взгляд от окна и увидела прислонившегося к дверному косяку босса, Митчелла Адамса. Он стоял, скрестив ноги и сунув руки в карманы брюк трехсотдолларового костюма цвета древесного угля. Его темные волосы едва касались воротничка, впалые щеки были чисто выбриты. Митчелл Адамс принадлежал к тем мужчинам, которые всегда выглядят хорошо – что в наряде от «Армани», что в ширпотребе из «Л. Л. Бин». Шеп невзлюбил его с первого взгляда.

– Как дела с отчетами? Идут? – осведомился Митч.

Что бы ни выдумывал себе Шеп, Адамса интересовал только бизнес. Сэнди он взял на работу не потому, что она и в сорок сохранила фигуру и красоту. Он взял ее потому, что понял – у бывшей королевы красоты есть мозги в голове и потребность в успехе. Когда Сэнди попыталась объяснить это мужу, тот возненавидел Митчелла еще сильнее.

– У нас завтра встреча с представителями «Уолмарт»[2], – напомнил Митч. – Если мы хотим убедить их прийти в наш город, нам нужно иметь на руках все цифры.

– И мне нужно привести эти цифры в порядок.

– Далеко продвинулась?

Она замялась.

– Продвигаюсь.

Понимать это следовало так – не сделано ни черта. Понимать это следовало так, что они с Шепом крупно поцапалась накануне вечером. Понимать это следовало так, что она засиделась допоздна за делами, из-за чего снова поругалась с мужем и в результате осталась с ощущением полного бессилия и беспомощности. Но сделать что-то по-другому ей – как, впрочем, и Шепу – мешало католическое мировоззрение.