Читать книгу - "Расписной - Данил Корецкий"

«Ломятся, как слоны, за километр слышно… Не понимают, что живыми, скорей всего, нас брать не будут? Зубач-то понимает, недаром прячется в середке… Еще не хватало получить пулю вместе с этими скотами! Да и сколько мне с ними бегать? Может, перемочить гадов по одному? Так слишком много трупов выйдет… Или отстать и затеряться в лесу? Но хабар по всем зонам и пересылкам пойдет, там каждую деталь обмусолят. Куда я пропал, как опять объявился… Нет, тут не дернешься… Ладно, посмотрим. Скоро они остановятся – дыхалка-то в тюрьме пропадает и мускулы в вату превращаются…»

– Слышь, Зубач, у меня уже копыта отваливаются! – отдуваясь, сказал Утконос.

– Точняк! Покемарить надо! – поддержал его Катала.

Груша с готовностью остановился, Утконос ткнулся ему в спину. Размахивающий монтировкой Хорек чуть не размозжил Утконосу голову, механически шагнул в сторону и пошел дальше.

– Доходяги, я могу два дня гнать без остановки! – похвастался главарь и тут же опустился на корточки. – Давайте, раз сдохли, садитесь на спину!

Все повалились на землю, только Хорек продолжил прорубаться сквозь кустарник.

– Гля! Куда он? – Груша полез за пазуху. – Может, шмальнуть?

Он растерянно шарил за пазухой, выворачивал карманы.

– Пусть идет…

Зубач зевнул и огляделся по сторонам.

– Давай, Груша, наломай веток вместо шконки. А Челюсть со Скелетом костер запалят. Чего ты себя шмонаешь?

– Да… Это… Пушку потерял… Вот сука! Только что на месте была…

– А яйца не потерял? Мудак ты! Быстро шконку ложи, совсем темно будет!

Расписной потер небритую щеку и отвернулся, чтобы скрыть непроизвольную ухмылку. Место совершенно не подходило для ночевки. Кругом впритык густой кустарник, высокая трава – к утру одежда будет насквозь мокрой от росы. Вдобавок к спящим легко подобраться вплотную. К тому же нет воды. Слева деревья редели, там наверняка можно найти удобную сухую поляну, возможно, ручей или озерко. Одно слово – дебилы… Ничего не умеют! Как они делают свои воровские делишки? Один теряет оружие, другой не может выбрать стоянку, а вот Скелет зажигает костер – спички тухнут одна за другой, ломаются, полкоробка извел! Да любой командир специальной разведки – от сержанта Шмелева до майора Шарова или полковника Чучканова затоптали бы таких разгильдяев коваными каблуками тяжелых десантных сапог!

– Слышь, брателла, перевяжи, сил нет терпеть, аж голова кружится, – тихо попросил Челюсть, когда по хворосту заплясало набирающее силу пламя. – Он нарочно, сука, меня ветки таскать заставил! Знаешь зачем?

– Ну?

– Чтобы я отказался. Или выступил на него. Пришить меня хочет, не понял еще?

– Чего там не понял. Сам слышал, как он Скелету шептал…

Расписной обернул распухшую руку цыгана листьями и травой, сверху обмотал лоскутом арестантской робы, рывком совместил обломки костей и зафиксировал шиной из прочных веток.

– Что… шептал?.. – Челюсть стойко перенес болезненную процедуру, только на лице выступили крупные капли пота.

– Что надо тебя завалить. На хер нам обуза с одной клешней… Только тихо, чтоб никто не видел. Так что Держись ближе ко мне… Готово. Теперь вставляй в перевязь, пусть висит на шее – быстрей заживет.

Все это Расписной придумал. Но в жестоком уголовном мире любое семя подозрения находит благоприятную почву.

– Ну паскуда… Я его первый сделаю!

Цыган недобро ощерился, обнажив большие неровные зубы.

Темнота сгустилась окончательно, и красноватые блики разгоревшегося костра придавали зловещий вид лицам окружавших его людей. Осматривающий растертые ноги Груша наклонил голову, пухлые щеки лоснились, как у насосавшегося упыря. Привалившийся к дереву Скелет напоминал истлевшего мертвеца. Изломанные тенями Зубач, Утконос и Катала казались вынырнувшими из преисподней чертями с тлеющими угольками в черных глазницах.

– Надо бы порыскать вокруг, жратву поискать, – сказал Груша.

– Тут вокруг волки рыщут, как бы ты сам жратвой не оказался, – реготнул Утконос.

– Так часто бывает – пошел за харевом, а самого отхарили. – Зубач длинно плюнул в костер.

– Мы раз рванули с пересылки и «корову» прихватили. Здоровый такой фраер, молодой, из деревни. Забили баки: мол, нам сила твоя в пути нужна, потом всю жизнь в авторитете ходить будешь…

– И что? – заинтересовался Катала.

– Через плечо. Двести километров по тундре, три дня он сам шел, а потом мы его разделали. Тем и продержались всю дорогу.

– И как она, человечинка? – не унимался Катала.

– Ништяк. Сладковатая, сытная…

– Тихо! – Утконос привстал, вглядываясь в темноту. – Слышьте, кажись, ходит кто-то…

У костра наступила настороженная тишина. Вокруг шелестел ночной лес, но в обычном шумовом фоне Расписной разобрал лишний звук.

– Чего хипешишься, – процедил Зубач. – Вроде без кайфа, а глюки ловишь!

– Кому здесь ходить… Только зверям, – поддержал его Катала.

– Сука буду, слышал…

– Я вкуса не разобрал, – сказал Катала.

–Чего?

– Раз дрался с одним рогометом, ухо ему и отгрыз. Только сразу выплюнул, не распробовал. Соленое вроде…

– Ша! – вскинул ладонь Расписной.

Снова все смолкли, и вновь донесся запоздавший хруст. Расписной понял, что к ним подбирается человек и сейчас он замер на месте с поднятой ногой.

– У кого пушка? Быстро!

Зубач заерзал, сунул под себя руку и суетливо достал пистолет, неловко поворачивая ствол то в одну, то в другую сторону. Он явно ничего подозрительного не слышал.

– Ну?! Чо волну гонишь?

– Ха-ха-ха! – раздался из кустов визгливый, какой-то нечеловеческий смех.

Что-то темное, с хвостом, пролетело над костром и упало Груше на колени. Тот истошно заорал, рванулся в сторону и повалился на Скелета. Охваченные ужасом беглецы вскочили на ноги, шарахаясь в разные стороны. Зубач выстрелил наугад – раз, другой, третий… С другой стороны костра дважды пальнул Катала.

– Обосрались, ха-ха-ха, все обосрались! – Прямотам, куда ушли пули, материализовался криво усмехающийся Хорек с топором в руке. – А я вам хавку принес. Тут деревня близко…

Рядом с костром лежала крупная беспородная собака с разрубленной головой.

– Уф… – Зубач перевел дух. – Пришили бы тебя, узнал бы, кто обосрался… Ну ладно, давай, жрать охота!

Собаку разделали, зажарили и съели. Хорек держался героем и косноязычно рассказывал о своих приключениях.

– Секу в окно, гля – баба раздевается, сиськи – во, до пупа… Белые… И ляжки белые, мягкие…

– Ну?! Чего ж ты не бабу, а кобеля приволок? – спросил Груша, обсасывая красную то ли от бликов костра, то ли от крови косточку.