Читать книгу - "Тайные полномочия - Антон Чиж"

Семен Пантелеевич согласно кивнул, разлил чай и положил себе на тарелку солидный кусок холодной лососины.

— Дело у меня к вам, господин Граве, такого рода, что надо бы нам найти одного вора, — сказал он. — И найти как можно скорее.

Граве решил, что «забавный старичок» наверняка подшутил для разговора. Хотя по его виду этого не скажешь. Как-то не вяжутся с ним шутки и веселье.

— Но позвольте, чем же я могу помочь? Для этого есть полиция, в конце концов, сыскная. Вы не по адресу обратились, любезный…

«Забавный старичок» заглотнул кусок лососины и подмигнул:

— А я так уверен, очень даже по адресу. К нужному человеку обратились. Нам ошибаться никак невозможно. Что же до полиции, то к ней мы обращаться отродясь не приучены. Последнее дело к каплюжникам[1]на поклон идти. Так-то вот…

Разговор принимал совершенно ненужный оборот. Граве не мог понять, отчего ему стало так неуютно и что такое неприятное проявилось в этом человеке. Не желая разбираться в подобных мелочах, он счел, что долг дружбы отдал вполне и теперь может со всем этим покончить. Граве вежливо поблагодарил за обед, к которому не прикоснулся, и даже привстал из-за стола, чтобы прощаться, но тут «забавный старичок» приказал сесть на место. Граве воспринял этот именно так. Вместо того чтобы оборвать этого типа раз и навсегда, он подчинился. Таким настойчивым вышло предложение Семена Пантелеевича.

— Ты не спеши, мил-друг, — сказал он, без всяких церемоний переходя на «ты». — Разговор у нас не закончен, а как будет закончен, так я тебе укажу. Выпей лучше чайку, сразу подобреешь.

— Да вы в своем уме? — спросил Граве, не особо нуждаясь в ответе.

— Только умом и пробавляемся. А вот ты, как погляжу, не понял, что тебе слушать полагается. Чтоб не пожалеть горько.

— Да кто вы такой…

— Такой, что тебе знать не полагается. Ни к чему это. А вот про тебя нам все известно, не сомневайся…

И тут «забавный старичок», не торопясь, в деталях, выложил столько интересных и опасных сведений из жизни Граве, что тому оставалось только слушать молча. Он был уверен, что такого не случится никогда. Просто невозможно, потому что он никогда и ни с кем не делился своими маленькими победами. Это было что-то вроде спорта, вовсе не способ заработать деньги, скорее развлечься и ощутить сладость победы. Во всех его победах важнее всего была тайна. Граве не сомневался, что его мастерство никому не известно. Иначе красивая столичная жизнь давно бы закончилась, его не пустили бы ни в одни приличный дом, не то что клуб. И вдруг оказывается, что какой-то «забавный старичок» кропотливо собрал столько фактов, что хватит на бухгалтерскую книгу.

— …вот и сегодня пять червонцев умеючи срезал. В общем, прими мое уважение: редкий ты мастер, хоть и самоучка, прямо-таки доморощенный маэстро, — закончил Семен Пантелеевич. — Только про мастерство твое лучше бы друзьям твоим не знать ничего. А полиции — тем паче. Как думаешь?

Граве схватил остывшую чашку и выпил, не чувствуя вкуса. Нужно было время, чтобы сообразить, как себя вести, что-то придумать, быть может, все отрицать. «Забавный старичок» привел такие факты, будто стоял за спиной. Слишком много знает. Не хватало еще письменных свидетельств. Нет, влип основательно, взяли за жабры так, что и не пикнуть. Никуда не деться с крючка. Разве бежать?

— Темными мыслями зря себя не стращай, — сказал Семен Пантелеевич, расправляясь с новым куском лососины. — Мы тебе зла не желаем. Коли слово дашь и сдержишь, душить тебя не станем. Незачем.

— Это шантаж, — сказал Граве и не узнал собственного голоса, таким сдавленным и жалким вышел ответ.

— Называй, как хочешь. Я бы сказал по-другому: одолжение дружеское. Вдруг тебе помощь понадобится, будешь знать, к кому обратиться. Мы много чего можем…

— Что вы хотите от меня?

— Тебе же сказали: вора нам найди.

— Каким образом я буду…

— Да ты не спеши, — перебил его Семен Пантелеевич. — Не купца обыгрываешь. Тут дело тонкое. С вором этим ты рядом ходишь, да только не знаешь об этом. А там, где ты ходишь, нам ходу нет. Вот и помоги нам.

— Прошу простить, я не понимаю, о чем вы…

— Уже лучше. Значит, согласен слушать. Это другое дело. А дело такое, что везде должен быть порядок. Особенно в воровстве. Ремесло это трудное, ему обучаться надо. Нельзя, чтоб на самотек шло. Я за ним приглядываю. Но вот такая история вышла, что появился у нас вор, который сам по себе жилит. Да так затяпает, что на весь воровской мир тень бросает. Где драгоценные безделушки, где сережку, где колечко, а дальше — все. Такой вот марушник[2]чистых кровей выискался.

— Что значит «все»? — спросил Граве.

— А то и значит, что берет без всякого толку. Как сорока блестяшку утащит, и никакой пользы. Пропадает бесследно. Так нельзя, это непорядок. Воровство должно пользу приносить миру. А тут что же получается: богатые дома обносит, а мир воровской не знает, кто таков и кто ему позволил. Непорядок. Слышал о таком умельце?

Граве признался, что ничего конкретного в светских сплетнях не проскальзывало. Какие-то смутные намеки, не более того. В одном он был уверен: жертвы воровства шум не поднимали и с другими не делились. Их можно понять. Неприлично рассказывать в обществе, что пропала какая-то сережка. Может, сама затерялась.

— Не можем понять, кто таков. На тебя теперь вся надежда.

— Что именно от меня требуется?..

— Да всего-то навсего разузнать про этого ловкача, найти на него непременные доказательства и нам указать. Пустяковое дело. Ну а мы по-своему с ним потолкуем.

Граве заставил себя посмотреть на это предложение с другой стороны. Да, отказаться от него нельзя. Но, быть может, это не так плохо. Если смотреть на это дело как на новое развлечение. Действительно, любопытно разузнать, кто же это так ловко грабит светские салоны? И при этом никто не заявил претензии.

— Есть предположения, кто это может быть? — спросил он.

Семен Пантелеевич от такой чести отказался.

— Когда б знали, тебя не трогали бы. И без того против правил пошли. Одно известно: называет он себя Лунным Лисом.

— Как? — в изумлении переспросил Граве. Трудно было ожидать, что в конце циничного девятнадцатого века в России найдутся воры-романтики. Хотя бы в ярких псевдонимах.

Ему подтвердили: именно Лунный Лис. Для настоящего вора такая кличка — прямое оскорбление. Кличку мир дает, а не так, чтобы сам себя назвал — и ходишь гордый. Но за это с ним отдельный разговор будет.

— Только не тяни, друг Граве, — сказал Семен Пантелеевич, вдруг поднимаясь из-за стола и бросая салфетку. — Нам его найти срочно надо. Ну, прощай, маэстро.