Читать книгу - "Черные Земли - Белинда Бауэр"

Полиция даже и не подозревала, что подобный детоубийца разгуливает на свободе. Дети, конечно, постоянно пропадали, некоторых потом находили мертвыми, но происходило это в разных концах страны, а у полиции в восьмидесятые годы двадцатого века не было еще возможностей для обмена данными — если только речь не шла об общеизвестном серийном убийце. Несмотря на то что правительство, точь-в-точь по Оруэллу, блеяло что-то о повышении профессионального уровня личного состава и качестве баз данных, подобного процента раскрываемости преступлений можно было достичь, и попросту тыча пальцем в список подозреваемых.

Как бы там ни было, до тех пор, пока в дело не вмешался Мэйсон Дингл, жертв Арнольда Эйвери никогда не обнаруживали, а самого его не то что не арестовывали, а даже не штрафовали за превышение скорости, и ни один следователь не нашел бы его имени ни в одной базе данных мира.

Поэтому, заприметив Мэйсона Дингла в Лэпуинге посреди убогой детской площадки, в одиночестве выцарапывающим что-то малоприличное на красных пластмассовых качелях, Эйвери подъехал к тротуару, расстегнул что положено и свистнул мальчишке — свято веря в бессилие как «Девона и Корнуэлла», так и всех остальных полицейских подразделений.

Мэйсон поднял голову, и Эйвери воспрянул духом при виде его смазливой физиономии. Он помахал мальчишке, и тот вразвалку подошел к фургону.

— Объяснишь, как проехать?

Дингл поднял брови в знак согласия. Это был — Эйвери наметанным глазом сразу определил: типичный младший брат при нескольких старших. Это было видно и по нарочито приподнятым плечам, и по сдержанной готовности помочь (как мужчина мужчине!), и по сигарете за маленьким розовым ухом возле стриженого виска… Но какое лицо! Чистый ангел.

Мэйсон наклонился к окошку, поглядывая вдаль, точно отвлекшись на минутку от куда более важных дел.

— Проблемы, командир?

— Мне в бизнес-парк, покажешь на карте?

— Да просто вниз и налево, командир.

Мэйсон махнул рукой в сторону парка и сунул голову в фургон, чтобы взглянуть на карту на коленях у водителя.

— Сюда?

Парень не сразу понял, на что ему показывают, а разглядев, дернулся и ударился головой о дверцу. Эйвери была знакома эта реакция. Теперь имелись два варианта развития событий: либо дурачок начинает краснеть, заикаться и быстренько ретируется, либо краснеет, заикается, но чувствует себя обязанным — ведь Эйвери, взрослый человек, попросил его о помощи! — показать то, что нужно, на карте в паре дюймов от штуковины. Во втором случае дело могло зайти куда дальше — и порой заходило. Эйвери предпочитал второй вариант как более продолжительный, но и первый — увидеть на их физиономиях страх, и смущение, и чувство вины — был неплох. Чувство вины, поскольку все они в конечном итоге хотели того же самого. Он просто был честней, чем они.

Но Мэйсон Дингл избрал третий путь. Нырнув в окошко фургона, он вдруг вывернул ключ из замка зажигания.

— Попался, старый ублюдок! — ухмыльнулся он, помахав ключами.

Эйвери разъярился.

— А ну, верни, говнюк!

Он выскочил из фургона, на ходу застегивая молнию.

Мэйсон с ухмылкой приплясывал в некотором отдалении от него.

— Хрен тебе! — крикнул он и бросился бежать.

Арнольд Эйвери был излишне хорошего мнения о Мэйсоне Дингле. Внешность часто бывает обманчива. Несмотря на ангельское личико, Мэйсон оказался парнем не промах. И потому Эйвери сидел теперь в фургоне, ожидая возвращения мальчишки — с ключами, за которые наверняка тот потребует денег, с кем-то из старших, а то и с полицией.

Все это не особенно пугало Эйвери. Уличные манеры пройдохи, без сомнения, сослужили тому хорошую службу, но их можно будет использовать и против сопляка. Даже очаровательному домашнему ребенку, рассказывающему подобные вещи, поверят немногие, что уж говорить о столь сомнительном элементе. Особенно если обвиняемый в низости и разврате спокойно дожидается полиции, а не ведет себя так, будто ему есть что скрывать. Эйвери закурил и уселся на детской площадке — здесь он чувствовал себя как рыба в воде, — ожидая возвращения Мэйсона Дингла.

Поначалу полиция не собиралась принимать Мэйсона Дингла всерьез. Но тот знал свои права и был настойчив, так что в конце концов двое полицейских усадили его в патрульную машину — перед тем подробно расписав, чем чреват ложный вызов, — и отвезли на детскую площадку к белому фургону. Полицейские убедились, что ключи подходят к замку, и тут на месте возник разъяренный Арнольд Эйвери, утверждая, что мальчишка украл ключи и пытался его шантажировать.

— Сказал — или я раскошеливаюсь, или он приведет полицию и расскажет, будто я перед ним штаны снимал!

Внимание полицейских снова сосредоточилось на Мэйсоне, и, пока мальчишка в деталях излагал правду, полицейские все охотнее склонялись к Арнольдовой версии развития событий.

В общем, все шло именно так, как Эйвери и предполагал, пока вдруг, с внезапной слабостью в коленях, он не заметил мужчину с маленьким мальчиком, которые направлялись к ним явно с недобрыми намерениями.

Эйвери пытался сохранять самообладание перед офицерами полиции, в душе проклиная собственную глупость. Все, что было нужно, — подождать! Немного подождать — и все закончилось бы прекрасно! Но ведь это была детская площадка, а детские площадки притягивают детей, и хотя восьмилетний толстяк, с воплями приближавшийся к ним, был совершенно не в его вкусе, но тот первый мальчишка так долго не возвращался… Надо же было чем-то заняться.

Словом, во всем виноват треклятый Мэйсон Дингл. И хотя Арнольд Эйвери пытался донести свою точку зрения до инспектора — после того, как на вылизанном дождем Эксмурском плато обнаружили с полдюжины неглубоких детских могилок, — инспектор собственноручно сломал ему нос, и даже адвокат Эйвери лишь пожал на это плечами.

Дело набирало обороты.

Медленно, но верно обнаруживались совпадения, объединялись пункты, и Арнольда Эйвери в конце концов обвинили в шести преднамеренных убийствах и трех похищениях. Число вменяемых в вину убийств совпадало с числом найденных тел, а число похищений вывели из детских вещей, обнаруженных в квартире и машине, — хотя Эйвери так никогда и не признал своей вины. Однорукая Барби принадлежала десятилетней Мэриэл Оксенберг из Винчестера, бордовый свитер с единорогом на кармане — Полу Баррету из Вестворда, а на язычках почти новых «найковских» кроссовок, найденных под передним пассажирским сиденьем фургона, было гордо выведено фломастером: «Билли Питерс».