Читать книгу - "Грехи наших отцов - Оса Ларссон"

падает с веток подтаявший снег, корка особенно твердая и похожа на толстое кусковое стекло. Если бы утром припекло как следует, наст мог бы не выдержать, что усложнило бы Рагнхильд задачу. Но он достаточно прочный и гладкий. Лыжи почти не оставляют следов. Рагнхильд слышит воронов. Издалека их карканье легко принять за собачий лай. Но вскоре из-за деревьев появляется пара черных разведчиков. Птицы кружат над головой Рагнхильд, перекликаются.* * *

Ощущение времени исчезло, поэтому было удивительно вдруг услышать звук падающей воды. Неужели она на месте? Рагнхильд посмотрела на часы.

Половина шестого. Рагнхильд только что миновала заросли ив, на которых уже набухли мохнатые почки. Теперь она идет вниз по течению, к выбранному месту. Он все еще здесь – красивый мост из снега и льда над порогами.

Но сначала кофе.

На небольшом возвышении, метрах в двадцати от реки, – красивая карликовая сосна, коренастая и узловатая. Вокруг ствола достаточно оттаявшей земли, чтобы Рагнхильд было где сесть и развести огонь.

Она собирает сухостой – ровно столько, чтобы хватило на небольшой костерок: серые еловые веточки, кору, бородатый лишайник и можжевельник. Потом делает в насте дыру и наполняет снегом кофейник. Подойти к реке не решается – берега слишком обледенели. Свалиться в воду раньше времени – последнее, что ей нужно.

Недостаток логики в собственных рассуждениях заставляет Рагнхильд улыбнуться и покачать головой. Что ж, пусть все пройдет так, как она задумала. Рагнхильд поджигает сухостой при помощи зажигалки. Она умеет развести огонь где угодно и при любой погоде, не доставая без необходимости спички, и всегда гордилась этим. Странно только, что в последние минуты жизни мысль задерживается на таких мелочах.

В тот момент, когда кофе закипает, звонит ее телефон. И Рагнхильд умудряется не только не свалиться в сугроб от неожиданности, но и снять кофе с огня, одновременно выуживая мобильник из внутреннего кармана.

Времени шесть часов и три минуты, и звонят со стационарного телефона. Кто теперь ими пользуется? И номер начинается с 0981, а это, помимо прочего, код поселка, в котором прошло ее детство. Рагнхильд недоверчиво смотрит на дисплей. Давно ей не звонили оттуда. Но сигналы идут и идут, и в конце концов она решается ответить.

В трубке слышится мужской голос, и, похоже, молодой.

– Рагнхильд Пеккари? – спрашивает он. – Ну если это действительно вы… боюсь, у меня плохие новости.

Мужчина представляется владельцем магазина в Юносуандо.

– Речь пойдет о вашем брате Хенри Пеккари, – говорит он. – Вот уже три недели, как он не появляется в нашем магазине.

Рагнхильд понимает, что должна как-то отреагировать, но мысли цепляются друг за друга и спотыкаются, как накачанный диазепамом пациент. В результате с губ не срывается ни слова, между тем как владелец магазина продолжает:

– Собственно, совсем не обязательно что-то случилось. Просто Хенри появлялся у нас каждый четверг, если в выходные накануне мы получали товар из «Сюстембулагета»[3]… Эй, вы еще здесь? – окликает он ее по-фински.

– Да-да, я слушаю, – выдавливает из себя Рагнхильд.

– Ну, в общем, все это показалось мне подозрительным. То есть и раньше, конечно, бывало, что Хенри к нам не приходил. К примеру, когда лед становился ненадежным. Тогда он неделями мог отсиживаться на своем острове, но непременно предупреждал об этом по телефону. Он ведь живет там один, и поэтому, когда не может до нас добраться, звонит. Мы в магазине, наверное, единственные, с кем он видится и разговаривает. Я пробовал до него дозвониться – и вчера, и сегодня утром. Но никто не отвечает. И вот я подумал…

– Вот, значит, как… – произносит наконец Рагнхильд Пеккари. Тем тоном, который заставляет собеседника почувствовать себя свидетелем Иеговы, возвещающим о наступлении Царства Божия с лестничной площадки с красочным буклетом в руке. Этот тон Рагнхильд использовала не только против скандальных родственников пациентов, но и – гораздо чаще – против главврача и его подпевал.

Она смотрит на кофейник. Кофе, конечно, остыл. Можно подогреть, но тогда это точно будет кошачья моча.

«Вот так со мной всегда, – думает Рагнхильд. – Последняя в жизни чашка – и это будет что-то вроде кофе глясе».

– В общем, я подумал, – продолжает владелец магазина, – что вы могли что-нибудь о нем слышать.

– Вот уже тридцать один год, как я не общаюсь с Хенри, – обрывает его Рагнхильд Пеккари, – и вы не можете этого не знать, как и другие в Юнисе.

– И все-таки вы брат и сестра, – возражает мужчина, теперь уже виновато. – Вот я и подумал, что связаться с вами будет нелишне.

Рагнхильд уже заметила, как часто он повторяет «я подумал», хотя вряд ли способен думать о вещах дальше собственного носа.

– Извините, что побеспокоил, – продолжает голос в трубке. – Первым делом я, конечно, позвонил в полицию в Кируне. Но они сказали, что прислать на остров вертолет нет никакой возможности, пока снег как картофельное пюре.

Ну всё, теперь точно пора заканчивать. Она представляет себе, как владелец магазина поворачивается к коллегам и говорит, что у этой Пеккари, как видно, не всё в порядке с головой, если ее совсем не заботит происходящее вокруг.

И в этот момент Рагнхильд слышит собственный голос.

– Еще один вопрос, – говорит она. – Скажите, а Хенри не покупал у вас собачий корм?

– Не имею ни малейшего понятия, – отвечает владелец магазина. – Я редко сижу на кассе. Сейчас спрошу у жены, одну минуту…

Теперь его голос звучит оживленнее. Мужчина воспрянул духом, как только почувствовал в ней заинтересованного собеседника.

Рагнхильд тут же жалеет о своей несдержанности. Хотя ничего не потеряно. Просто отключить мобильник, сделать вид, что связь прервалась. Но тут голос владельца магазина возвращается в трубку. Да, подтверждает он, Хенри регулярно покупал собачий корм.

Она поднимает глаза к голубому небу, словно ища защиты. От памяти. И от собаки Виллы, чье имя означало «мех» на языке детства Рагнхильд.

У нее были добрые маленькие глазки и белая звезда на груди. Она осталась на острове, с Хенри. И было это – боже мой, Рагнхильд пришлось подсчитать – пятьдесят четыре года тому назад.

Тогда Хенри исполнилось восемнадцать, и он унаследовал дом на острове. А двенадцатилетняя