Читать книгу - "Твой враг во тьме - Елена Арсеньева"

Лёльку Мордюков давно не видел, а сейчасприсмотрелся к ней – и диву дался. Тот, усатый, мужик хоть куда, даром чточерный. И что он в ней нашел? Желтая, тощая, под глазами синяки… Может, вположении уже? Запросто! И ей еще повезло, что черный – мужчина порядочный.Вдобавок она была вся зареванная, а как про отца Мордюков сказал басню, вообщев три ручья слезы хлынули. Она даже и спрашивать ничего особенно не стала,Мордюков ее тепленькую взял. Так что зря они с усатым целый «план Барбароссы»сочиняли. Покидала Лёлька в сумку какие-то вещички, переоделась в штаны имаечку – и поехали. Мордюков, конечно, слова не сказал, хотя своей дочке недавал в штанах ходить, задницу всем показывать. Ничего, у того мусульманаЛёлька не больно-то в джинсах побегает! Небось еще и паранджу на морду навеситьпридется!

Очень Мордюкова это позабавило, он едва ржатьне начал, но вовремя спохватился.

Вышли во двор. Мордюков огляделся неприметно,но знакомца своего усатого не обнаружил: он уже смыться успел. Небось вовсюжмет к тому повороту на карьер. Ох, черт, Мордюков ведь совсем забыл спросить,какая у него машина, кто ждать будет. Да ладно, как-нибудь…

– Садись, – говорит.

Лёлька села рядом, сумку в ноги бросила. И завсю дорогу хоть бы слово сказала – сидела мрачная-мрачная!

Ну, Мордюков тоже не лез с разговорами. Больнонадо! Он продолжал бы путь в приятном и ровном состоянии духа, когда бы неточило беспокойство: отдаст ли усатый остатние денежки? Или жаба его давитьстанет? Ох уж эта жаба-жадность, она человека вообще способна насмертьзадушить, не то что заставить зажать какие-нибудь несчастные полкуска! Что бытакое придумать, чтоб уж наверняка заставить его раскошелиться? Может,заблокировать изнутри дверцы и крикнуть: не откроюсь, мол, и невесту твою неотдам, покуда не шваркнешь денежки на бочку!

А что? Мыслишка на славу! Ведь тыща за такоедело не предел, совсем не предел!

Мордюков даже хихикнул, представив, какладненько все может устроиться. Единственное, что могло помешать, это самаЛёлька. А ну как не захочет она взаперти сидеть и смотреть, как дачный сосед еебудущий семейный бюджет в свой карман перекачивает? Еще рожу исцарапает, вонкогти какие отрастила, сразу видно, белоручка, не то что Жанночка…

Но когда Мордюков, проехав Окский, увиделслева угольно-черного бегемота неизвестной марки, то подумал: еще неизвестно,кому Лёлечка своими когтищами морду полосовать будет. Что-то не запрыгала онаот радости, увидев своего усатого. Вот же деревяшка бесчувственная, а джигитиз-за нее…

– Встречай милого дружка, – хмыкнулМордюков, перегибаясь через ее джинсовые коленки и открывая дверцу. Сама Лёлькасидела как в гостях, тупо озираясь.

Открыл, значит, Мордюков дверцу и ждет, когдас ним расплатятся. И переживает: а вдруг?..

И вдруг…

– Выйти всем! – сказал усатый, и в егоруке Мордюков увидел… увидел вовсе даже не деньги, а пистолет.

Тут его что-то ткнуло в левый бок. Повернулся– о господи, царица небесная! Еще один мужик стоит, и с таким же пистолетом!

Мордюкова прошиб холодный пот. Ах же вы, гады,подумал он, ах же сволочи! Это все из-за такой ерундовины, как несчастныеполкуска?! Да, друг Вова, заработал ты и на доски, и на шифер, и на самосвалпеску из этого самого карьера… Ни хрена этот усатый не доплатит, еще и задатокзаберет, а может, и то, что за малину наторговано.

Мордюков просто-таки прирос к сиденью, аЛёлька между тем начала выбираться наружу. Ну, Мордюкову не до нее было:смотрел на ствол, на него направленный, и думал, настоящий он или нет. Что этобоевое оружие, и в мыслях не было. На худой конец, газовик или пневматика. А тои вовсе пластмассовый пугач для простофиль. Да… задавила-таки их жаба, как он идумал!

– Выходи, козел, – сказал напарникусатого, и Мордюков зашевелился.

Ну, точно. Сейчас накостыляют по шеям, машинуобчистят, а самих поминай как звали. Еще спасибо скажешь, если «Ниву» неугонят. И, главное дело, Мордюков сам, как дурак, свернул на этот пустынныйспуск! В двадцати метрах шоссе свистит, рядом два поселка, Окский и Доскино, аподи ж ты!.. Да нет, не настоящее у них оружие, у джигитов этих, не может ононастоящим быть, и хорош же он будет дурак, если все свое нажитое профукаетиз-за пластмассовой игрушки…

Тут его что-то толкнуло. Откинулся… Рожакакая-то смотрела сверху – бурая, обвислая, бородавчатая. Она повалилаМордюкова и налегла сверху, на грудь, неодолимой тяжестью. Чудилось, будтокамень или плита могильная на него давит! И рожа все ближе, ближе… холодная,осклизлая…

«Жаба! – подумал Мордюков. – Рожа-тожабья!»

А больше он ничего не успел подумать.