Читать книгу - "Его и ее - Элис Фини"

За час до программы иду в гримерную. Это укромное место, здесь относительно спокойно и тихо по сравнению с постоянно бурлящим отделом. Мои каштановые волосы с коротким бобом аккуратно уложены феном, на лице — основа для грима высокой степени разрешения. На работе на мне больше макияжа, чем было на свадьбе. От этой мысли я ненадолго ухожу в себя и трогаю след от кольца на пальце.

Программа в основном идет по плану, несмотря на несколько изменений в эфире, сделанных в последнюю минуту, — пару экстренных сообщений, задержку с телевизионным сюжетом, камеру, снимающую по собственному усмотрению, и сомнительную подачу материала из Вашингтона. Я вынуждена свернуть чересчур восторженного политического корреспондента с Даунинг-стрит, одного из тех, кто регулярно занимает больше отведенного им времени. Некоторые люди слишком сильно любят звук собственного голоса.

Летучка начинается, пока я еще в студии — жду, чтобы попрощаться со зрителями после прогноза погоды. После программы никто не хочет задерживаться без надобности, и поэтому всегда начинают без меня. Это собрание корреспондентов и продюсеров, работавших над выпуском, с участием представителей других отделов: внутренних новостей, зарубежных новостей, редактуры, графики и т. д., а также Тощего инспектора.

По дороге на встречу я беру со стола контейнер «Таппервер» — очень хочется поделиться с коллегами моим последним кулинарным творением. Я еще никому не сказала, что у меня сегодня день рождения, хотя могла бы.

Я иду к ним через весь отдел новостей и резко останавливаюсь при виде женщины, которую не узнаю. Она стоит ко мне спиной рядом с двумя маленькими детьми в одинаковой одежде. Я замечаю, что коллеги уже едят аппетитные капкейки. Не сделанные своими руками, как мои, а купленные в магазине и с виду дорогие. Затем снова переключаю свое внимание на женщину, которая их раздает. Я пристально смотрю на яркие рыжие волосы, обрамляющие хорошенькое личико, — у нее такая идеальная стрижка боб, словно ее делали лазером. Когда она поворачивается и улыбается в мою сторону, мне словно дают пощечину.

Кто-то подает мне бокал с теплым просекко, и я вижу тележку с напитками, которую руководство всегда заказывает в кейтеринге, когда один из сотрудников уходит. А такое в нашем деле случается часто. Тощий инспектор стучит по своему бокалу отросшим ногтем и начинает говорить, с его губ, обсыпанных крошками, слетают звучащие странно слова.

— Мы никак не могли вас дождаться…

Это единственное предложение, которое мои уши в состоянии воспринять. Я пристально смотрю на стоящую здесь Кэт Джонс, женщину, которая вела программу до меня, у нее фирменные рыжие волосы и две красивые маленькие девочки. Мне становится плохо физически.

…и, конечно, благодарим Анну за то, что она встала у штурвала в ваше отсутствие.

Все поворачивают головы в мою сторону и поднимают бокалы. У меня начинают трястись руки. Надеюсь, лицо не так выдает мои чувства.

— Это было в расписании дежурств, извините, мы все думали, что вы знаете, — шепчет стоящий рядом со мной продюсер, но я не в состоянии что-либо произнести.

Тощий инспектор потом тоже извиняется. Он сидит в своем кабинете — я перед ним — и говорит, уставившись на свои ладони, как будто слова, которые он силится найти, написаны на его потных пальцах. Он благодарит меня и говорит, что я проделала великолепную работу, замещая последние…

— Два года, — подсказываю я: похоже, он не знает или не понимает, сколько времени это продолжалось.

Он пожимает плечами, словно ничего не случилось.

— Боюсь, это ее работа. У нее контракт. Мы не можем увольнять людей за то, что у них родился ребенок, тем более двое!

Он смеется.

Я — нет.

— Когда она вышла на работу? — спрашиваю я.

На его широком лбу сама по себе возникает морщина.

— Она выходит завтра. Все есть в… — Я наблюдаю за тем, как он тщетно пытается найти замену слову расписание, как делает всегда со словами на букву р… — все в ласписании, уже какое-то время. Вы возвращаетесь в корпункт, но не волнуйтесь, вы сможете по-прежнему подменять ее и вести программу во время школьных каникул, Рождества, Пасхи и всего такого прочего. Мы все считаем, что вы проделали гигантскую работу. Вот ваш новый контракт.

Я опускаю взгляд на твердые белые листы формата А4, испещренные словами, тщательно сформулированными безликим сотрудником из отдела кадров. Похоже, мои глаза способны сфокусироваться только на одной строчке:

Корреспондент отдела новостей: Анна Эндрюс.

Выйдя из его кабинета, я снова вижу ее: мою заместительницу. Хотя подозреваю, что на самом деле все наоборот. Страшно признаться, даже самой себе, но, глядя на Кэт Джонс с ее идеальными волосами и идеальными детьми, которая болтает и смеется с моими коллегами, я желаю ей смерти.