Читать книгу - "Давай ограбим банк - Елизавета Бута"

— Может, перенесем встречу с отцом на вечер?

— Завтрашнего дня? — спрашивает Анкель.

— Это было бы идеально.

— То есть ночевать ты будешь у меня, а не здесь?

— С чего бы это?

— Просто твой отец обычно ночует дома. Он будет немного удивлен, если обнаружит спящую в гостиной дочь, которую не видел полтора года и которая с ним даже не поздоровалась.

Анкель настаивает на том, чтобы мы сделали селфи, и тут же выкладывает его в Инстаграм. Идиллическое фото с фешенебельным немецким домом на заднем плане. Садимся в машину и едем с больницу к отцу. Уже на подъезде к воротам клиники слышу мелодию своего звонка. Hello, I love you. Tell me your name. The Doors. Сбрасываю звонок.

В больнице оказывается, что отец слишком занят сейчас. Он удивляется при виде меня. Неуклюже обнимает и просит послоняться пока по больнице. Предлагаю ему перенести торжественную встречу на завтра. Он соглашается. Кажется, что мы оба испытываем облегчение от этого.

Устраиваемся с Анкелем на лавочке возле больницы и разглядываем прохожих. За ними интересно наблюдать, потому что мой будущий муж знает все и обо всех. В больнице это означает исчерпывающую информацию о том, когда у тебя были прыщи, вши и геморрой. В случае Анкеля, он еще знает, во сколько обошлось человеку лечение по страховке.

Я достаю из пачки сигарету и с опаской оглядываюсь на пожилую даму, которая уже успела брезгливо скривиться. Тут я вижу идущую от ее рук дымящуюся струйку. Недоуменно присматриваюсь и понимаю, что презрение на ее лице относится к Анкелю, а не к сигарете. Ну, здесь я ничего не могу поделать. Его же нельзя назад в сумочку запихнуть. К тому же не понимаю, что ей в нем не понравилось.

— Тебе нужно бросить курить, — задумчиво говорит Анкель, аккуратно вынимая у меня из рук сигарету.

— Зачем? — задаю я самый логичный вопрос в мире.

— Будешь в старости как та бабка смолить на лавочке, — кривится Анкель.

— А что плохого?

— Тебе еще детей рожать, — глубокомысленно заявляет он, медленно вытягивая из моих рук сумку с пачкой сигарет.

— Отдай мою сигарету, — протестую я.

— Ты моя невеста, поэтому… — Я успеваю выхватить из сумки пачку и закуриваю новую сигарету. Анкель остается держать в руках мою сумку.

— Убивает не курение, убивает жизнь, — говорю я и нагло затягиваюсь сигаретой.

— Таких фразочек можно придумать тысячу и одну. Сигареты все равно будут сокращать твою жизнь. Медленно и неотвратимо, — говорит Анкель.

Я с интересом смотрю на тлеющую у меня в руках сигарету. Будто в ответ на мой взгляд край подожженной бумаги загорается красным, а скопившийся пепел неосторожно падает на асфальт и разлетается на тысячи мелких пылинок. Когда стоит такая жара, все постепенно превращается в пыль. Сам воздух, кажется, приобретает консистенцию пыли.

Только сейчас я окончательно понимаю, что приехала в Берлин. Не такой уж и противный город. Признаем честно. Вокруг полно красивых высотных зданий, все строго, правильно и со вкусом. Мне никогда не нравились все эти кукольно-открыточные немецкие городки, но Берлин не имеет с ними ничего общего. Это большой, немного громоздкий город.

— Ну что, идем отмечать возвращение Верены Вибек? — спрашивает Анкель. — Если мы в тот бар, то мне нужно снять наличные, — добавляет он. Как будто я знаю, что за бар он имеет в виду.

— Знаешь, мы в любом случае пойдем «в тот» бар, а не в этот.

— «В этот» — это в какой? — не понимает Анкель.

— Который не тот, — продолжаю я нести чушь, но вижу, что Анкель уже немного «завис» и спрашиваю. — Откуда я знаю, какой бар ты имеешь в виду, я несколько часов как приехала. Там что, не принимают карты?

— Там вообще ни черта не принимают, — загадочно протягивает он.

Мы поднимаемся и оглядываемся по сторонам. Я тут же вижу мигающие буквы «АТМ» и указываю на них. Анкель морщится, как будто я предложила какую-то глупость, и поясняет, что этот не подходит. Старушка на соседней лавочке продолжает брезгливо на нас поглядывать.

Анкель видит вывеску с логотипом нужного банка. Он расположен через дорогу от больницы. С сожалением выбрасываю сигарету и плетусь вслед за ним.

— Ты могла бы подождать на лавочке, — бормочет он.

— Размечтался. Там кондиционер.

Когда мы уже заходим в разъехавшиеся перед нами двери, нас обдает спасительной прохладой кондиционера. Через минуту здесь становится холодно, а через две я покрываюсь мурашками, но мысль об удушающей жаре на улице заставляет меня терпеть холод и даже радоваться ему.

Я иду в очередь к соседнему банкомату. Здесь очень много народу. Этот банк славится своим лояльным отношением к кредитам на лечение. Мне отец рассказывал. То есть отношение у банка самое обычное, но благодаря этой своей рекламе лояльности он получил почти полное освобождение от налогов. На рекламу лояльности к кредитам ушло такое дикое количество денег, что ставки по ним пришлось повысить. Впрочем, если бы ставка была 100 % в месяц, у специалистов по кредитам все равно не было бы недостатка в клиентах. Здесь продают надежду на жизнь. Шанс на выигрыш. Это дорогого стоит.

Каждая жизнь имеет свою цену. Если по-честному и без излишнего пафоса. Здесь все дело в лотерее. Надежда на жизнь бесценна. Семьи безнадежно больных берут кредит на лечение намного реже, чем те, чей шанс на выигрыш один к миллиону.

Владелец этого банка — друг отца. Он каждые выходные к нам приходил, когда я в школе училась. Обычный такой мужчина лет сорока, немного пересмотревший, правда, фильмов про мафию. Он фанат очень дорогих костюмов и часов. Когда я уехала учиться в колледж, он стал носить шляпы. Есть подозрение, что сейчас он уже курит сигары и завел пару леопардов, которых поселил в подвале.

Очередь к банкомату состоит из трех человек, но кажется, что я стою в ней целую вечность. Сейчас снимает деньги пожилой мужчина на пороге пенсии. Судя по скорости нажатия на кнопки, он делает это впервые. Передо мной в очереди еще женщина с собачкой в руках и девушка в коротком белом сарафане. Чтобы как-то отвлечься от ненависти к человеку, который сейчас снимает деньги с карточки, оглядываюсь по сторонам.

Здесь очень гнетущая атмосфера. Сотрудники банка тут, наверное, особенно циничны. Каждый день они приходят на работу. Выпивают чашку кофе. Смеются над какой-нибудь забавной картинкой в Инстаграме и садятся на свое рабочее место: «Здравствуйте. У вас умирает дочь, но ежемесячный доход ниже 15 тысяч евро в месяц? Простите, но мы не можем вам помочь. Да мне все равно, что вы готовы продать свою почку. Нам она без надобности. Всего хорошего». И так они говорят по десять часов в день.

Желая найти подтверждение своим мыслям, начинаю прислушиваться к разговору за перегородкой. Голос одного кажется знакомым.

— … Простите, но мы не можем вам помочь, — выносит страшный вердикт менеджер по кредитам.