Читать книгу - "Ревность волхвов - Анна и Сергей Литвиновы"

Вдова медленно покивала.

— Я готова.

— А вы, Женя?

— Всегда пожалуйста, — вздохнула красавица Горелова. — Все равно какой там для меня отдых! Я инвалид, прикованный к креслу.

— А вы, Петр?

— Да, да, ради бога.

В это время все прочие уже начали вставать из-за стола, шумели, потягивались, надевали куртки.

— Я выйду покурить, — сказал я Лесе, словно теперь, будучи назначенным ею на роль секретаря, я должен перед ней отчитываться.

Девушка кивнула:

— Я к тебе присоединюсь.

Никогда не видел, чтобы она курила, и даже запаха табака от нее ни разу не слышал.

…Я вышел на вольный лесной лапландский воздух. Прошу заметить, смеркалось. Я закурил и по заснеженной дороге отошел от второго коттеджа метров на пятьдесят. Я видел, как Саня и Иннокентий с Валентиной двинулись по направлению к нашему домику, и услышал обрывок речи бухгалтера, обращенной к супруге: «Во всяком случае, дорогая, эта девчонка, можно сказать, подготовила нас к допросу в финской полиции. Вроде репетитора перед экзаменами…»

Вышли на улицу и Светка, и чета Сыромятских.

В этот момент на дорогу, по которой я прохаживался, вырулил джип. Надо сказать, что интенсивность автомобильного движения у нас тут, в лесу, составляла две-три машины в сутки, и, разумеется, внедорожник немедленно привлек мое внимание. К тому же финны на джипах вообще ездят крайне редко. А подобные, с тонированными стеклами, на дорогах Финляндии я если и встречал, то только с российскими номерами. Вот и этот автомобиль всем своим видом, казалось, кричал: я из России! Чтобы утвердиться в своей догадке, я присмотрелся к номерам — однако они оказались заляпаны грязью. Тоже свидетельство в пользу нашенского происхождения тачки: покуда мне не доводилось видеть ни единой грязной финской машины.

Все мы смотрели на джипарь во все глаза, аж голову сворачивали. Он прополз мимо на скорости не более двадцати километров в час, и, несмотря на глухие стекла, мне показалось, что из машины за всеми нами пристально наблюдают. От этого я почувствовал себя неуютно. Автомобиль уполз дальше в гору, оставив после себя чувствительный запах выхлопных газов. А мы, словно деревенские дети, долго глядели ему вслед.

Тут ко мне подошла Леся. Спросила, кивнув в сторону, куда удалился внедорожник: «Что скажешь?»

— Представления не имею. Но готов поставить свой новый борд против вчерашней сосульки: машина родом из России.

— Спорить не буду, — вздохнула Леся и кивнула на мою сигарету: — Ван сип, плиз[17]. – Я протянул ей, она вдохнула дым, закашлялась.

— Что ж за гадость!

— Ну и нечего баловаться, — пробурчал я.

— Играешь в заботливого папочку? — Девушка остро глянула на меня снизу вверх и усмехнулась.

Мне не понравился ее тон. Чтобы сменить тему, я сказал:

— Я записал весь допрос практически дословно. И знаешь, мне показалось, что многие из наших врут.

Леся затянулась еще пару раз — теперь вполне умело — и вернула мне сигарету.

— По-моему, они врут все, — молвила она.

— Все? Но зачем? Не могут же все быть убийцами.

— Человек может врать, да еще в присутствии свидетелей, из-за сотни самых разных причин.

Очень по-взрослому прозвучала эта последняя ее фраза. Верхним чутьем я почувствовал, что после того, как Лесю назначили сыщицей, она в нашей паре все больше забирает верх. Однако я тоже никогда не любил играть вторую скрипку, особенно в отношениях с женщинами. Когда молодой человек начинает во всем прогибаться перед девушкой, шансы у него падают до нуля. Перспектив не остается. В лучшем случае его используют (для каких-нибудь своих подсобных нужд), а потом выкидывают на помойку. Поэтому я твердо решил неблагоприятную тенденцию переломить — правда, пока не придумал, как.

— Пошли допрашивать Анастасию, — молвила Леся.

— Я тоже, что ли, буду участвовать?

— А кто будет записывать?

— А она разрешит мне присутствовать?

— А что ей остается делать? Ведь она сама попросила меня работать на нее. Значит, пусть играет по моим правилам.

Мы вернулись в дом. Петя Горелов — непричесанный, какой-то заторможенный —надел цивильный костюм и готовился выйти из коттеджа с рюкзачком в руках.

— Куда вы, Петр? — спросила Леся.

Он пробурчал:

— Поеду съезжу в город, в СПА. Через полтора часа вернусь. Вы пока с дамами закончите.

Я подумал, что Горелов, кажется, пребывает в таком состоянии, что вряд ли ему стоит садиться за руль, но ничего не сказал. В конце концов, он взрослый человек, и с ним тут рядом жена. Но супруга по поводу его поездки не выказывала ни малейшего беспокойства.

— А я в душ поковыляю, — с грустной усмешкой молвила она, обращаясь к Лесе. — Единственно доступный мне сейчас СПА. А вы с Настей пока спокойно поговорите, без свидетелей.

Анастасия Сухарова по-прежнему сидела за длинным обеденным столом, только очки сняла. Глаза у нее оказались незаплаканные, только красные и грустные-грустные. Леся уселась напротив нее. Я занял место рядом. Женя, держась то за стеночку, то за мебель, потащилась в ванную.

— Давайте я вам помогу, — предложил я.

— Нет-нет, я сама.

Леся подождала, пока Горелова добредет до двери в ванную комнату и закроет ее за собой, и вдруг спросила Сухарову:

— Кто такой Панайот?

Даже мне потребовалось время, чтобы оторопь прошла и я припомнил, что Панайотом звали того носатого человечка, с которым в наш самый первый день Вадим столкнулся в баре «Гондола». Я постарался вызвать в памяти их разговор, довольно резкий. Как там сказал старому знакомцу Сухаров? «Не смей больше приближаться к моей жене» — или что-то вроде. Да, из той реплики следует, что Панайот с Настей по меньшей мере когда-то были знакомы… А еще этот носатый человечек встречался в тот день с Родионом Сыромятским, и Сухаров видел это.

«Надо же, — подумал я, — Леся вспомнила ту сцену и подумала, что она может быть связана с убийством». Мое уважение к юной сыщице выросло еще на три градуса, хотя, для своей же собственной пользы, мне срочно следовало прекращать даже тайно восхищаться ею.

Я проследил за тем, как вопрос о Панайоте отразится на лице Насти. Сначала она была явно сбита с толку, хотя я заметил, что прозвучавшее имя ей скорее знакомо. В первый момент ей, похоже, ужасно хотелось ответить: «Кто такой Панайот? Представления не имею!» — но потом она, видимо, решила, что уходить в несознанку глупо. Раз уж мы ее о нем спрашиваем, значит, что-то знаем, и Сухарова переспросила: