Читать книгу - "Алый шар луны - Анна Данилова"

Смышленов приехал домой, стиснул в объятиях жену и, спросив по привычке, все ли в порядке с их маленькой дочкой (которая уже выздоравливала после тяжелой простуды), сказал ей на ухо, словно его мог кто-то услышать:

– Катя, ты не поверишь, но на мой счет перевели восемьдесят тысяч долларов – уже во второй раз!!!

– Как это?! – Круглое лицо жены зарумянилось, но не из-за этого приятного и удивительного известия, а оттого, что муж продолжал так крепко ее обнимать. Она любила его – и радовалась всякий раз, когда он возвращался домой. Мужья ее подруг, тоже бизнесмены, практически не появлялись дома, вели двойной образ жизни, имели вторых жен, любовниц, и в их семьях попахивало дымком разводов. Катя Смышленова считала себя самой счастливой по сравнению с ними и не могла нарадоваться тому, что в их семье все по-другому, что муж любит ее и что его тянет домой. – Во второй раз?! Ошибочно, что ли?

– Нет, никакой ошибки нет! Все это просто волшебно, фантастично! Но когда я все тебе расскажу, ты мне просто не поверишь! В первый раз, как я думаю, деньги перевела сама Агренич, через подставное доверенное лицо. Конечно же, она жива, и ее совесть замучила…

– Валера, мы с тобой уже об этом говорили… Ты должен был ее простить и понять. Ты же отлично знаешь, в каком она была состоянии! К тому же деньги тебе вернули!

– Подожди. Давай с самого начала… У нас есть что поесть?

– Гороховый суп.

– Пойдем в кухню, там и поговорим…

За столом он принялся развивать дальше свою мысль:

– Значит, так! Сегодня ко мне пришла одна женщина. Мне кажется, что я ее где-то уже видел… Она рассказала мне, что одна пожилая женщина, между прочим, соседка Агренич по купе, не дождавшись возвращения Нади в ту ночь, когда была убита проводница…

Он рассказывал взахлеб, все еще не веря в случившееся. Получалось, что визит этой женщины не был связан лично с Агренич: Надя и понятия не имеет о том, что ее деньги, оказывается, не пропали: какая-то полоумная старуха – или – удивительное дело! – просто честный человек, – все это время элементарно не знала, что с ними делать. Еще и боялась – очень боялась, – что ее начнут таскать по судебным инстанциям и ввяжут в историю с убийством проводницы.

Смышленову стало стыдно перед женой – за то, что он, получив первые восемьдесят тысяч долларов, не ослабил слежку за матерью Агренич, словно ничего-то ему и не вернули и он до сих пор ищет воровку. Он знал по своим каналам, что следственные органы в курсе этой его продолжающейся слежки за матерью Нади. Он надеялся: если Надя жива, ее можно будет найти и потребовать свои деньги, но по-прежнему вел себя так, словно ничего особенного в его жизни и не случилось. Теперь же, когда появилась эта женщина и вернула ему деньги во второй раз, он должен прекратить наблюдение за Верой Петровной: ведь наверняка эта женщина, приехав в Уренгой, встретилась с матерью Надежды и рассказала ей о найденных деньгах и о том, что она собирается отдать их ему, Смышленову. Скрывать во второй раз поступление такой крупной суммы теперь уже не имело смысла. Надо и совесть иметь!

– Валера, а ты не хочешь сказать матери этой девушки, что она жива? Представляешь, что испытывает эта бедная женщина, понимая, что раз дочь не дает о себе знать, то, выходит, ее нет в живых?

– Не понял! Как я могу сказать ей, что ее дочь жива, если эти, последние деньги, получается, переданы мне от Надиной соседки по купе, а не от нее лично?

– Да, но первые-то деньги пришли явно от нее! Пусть даже она и действовала через подставное лицо. Надя жива, понимаешь? Жи-ва!

– Катя, ты хочешь, чтобы я рассказал ее матери о том, что получил от нее деньги уже два с половиной года тому назад? И что сегодня пришла такая же сумма? Уверен, что эта Пухова уже успела встретиться с Верой Петровной и рассказала ей про деньги и подушку.

– Какую еще подушку?!

– Да я не знаю… Какая-то детская подушка… в форме кошки. Ерунда какая-то сентиментальная. Так что Надина мать продолжает думать, что ее дочери нет в живых. И тут вдруг я заявлюсь и скажу ей: здрасте, Вера Петровна, а ваша дочка жива, и два с половиной года тому назад она уже присылала мне деньги! Теперь вот я еще столько же получил, итого – сто шестьдесят тысяч долларов. Так ты себе это представляешь?

– Да я все понимаю! И не могу сказать, что горю желанием отказаться от этих денег… Но все равно, я считаю, что надо бы каким-то образом дать понять этой несчастной женщине, что ее дочь жива. Может, письмо ей написать или позвонить…

– Все это очень сложно, Катя. Любую весточку она тщательно проверит – номер телефона вычислит; адрес отправителя, в случае, если мы напишем ей, пробьют по ее просьбе…

– Но можно же обойтись и без почты, а просто кинуть в ее почтовый ящик письмо… В перчатках! Чтобы не оставлять следов! Вера Петровна, мол, ваша дочь жива, не переживайте! И, рано или поздно, Надя объявится.

– Но тогда почему же она до сих пор-то не объявилась? Тем более что деньги вернула.

– Думаю, что ей просто стыдно перед матерью, вот и все. Ведь она же, получается, воровка…

Из-за этого разговора аппетит пропал у обоих. Если сначала Валерий чувствовал себя жертвой, поскольку его обворовали, то теперь, когда он получил двойную сумму и не собирался ни с кем ею делиться, он и не знал, как себя вести. Теперь, получается, и он как будто бы вор? Подумал еще – не стоило рассказывать об этом Кате. Она никогда не вмешивалась в его дела, жила себе спокойно, ни за что не переживала, занималась хозяйством, воспитанием дочери. А теперь он должен как бы отчитываться перед ней за свои поступки. Правильно ли это? Он знал, что ни одному из его друзей-приятелей и в голову не придет так откровенничать с женой. Но, с другой стороны, у них и отношения в семьях совершенно другие, строящиеся, как правило, на лжи. Он же любит Катю и не стыдится того, что считается с ее мнением.

– Постой… – вдруг сказала Катя. – Вот ты только что сказал, что любую весточку от дочери она тщательно проверит и, скорее всего, не без помощи милиции, так?