Читать книгу - "Идол прошедшего времени - Ирина Арбенина"

В общем, ни по доходам, ни по образу жизни Дамиан местной жизни не соответствовал. И в самом деле, не пойми кто: то ли шпион, то ли инопланетянин.

Возможно также, что на такие подозрения — кроме странной привычки Филонова не запасаться кабачковой икрой и не держать огорода — мширцев наводила и тарелка спутниковой связи, установленная на крыше увитого плющом и виноградом Дамианова домика. Единственная в Мшире, эта тарелка серебристым своим видом в сознании мширцев ассоциировалась с чем-то космическим и недоступным.

Впрочем, из всего, что мширцам было известно о Дамиане, единственно достоверным фактом оставалось все-таки утверждение участкового милиционера, проверявшего однажды документы Дамиана. Участковый уверял, что якобы в удостоверении личности у Филонова черным по белому было написано: «НИИ астрофизики, специалист по серебристым облакам».

Опять же что-то странное: что за облака такие? И почему, скажем, не «специалист по кучевым облакам»? — недоумевали мширцы.

Но кто-то объяснил — кажется, учительница физики, — что, мол, к метеорологии эти серебристые облака никакого отношения не имеют. Облака эти серебристые, мол, очень редкое явление. Появляются они на высоте восьмидесяти пяти километров. То есть очень-очень высоко! И всего несколько раз в год. И имеет это явление отношение к космосу, а не к погоде. «Что-то вроде солнечного ветра».

Интересуют эти таинственные серебристые облака прежде всего военных, поскольку каждый раз их появление влияет на связь.

Однако, несмотря на столь скудные, странные и даже фантастические сведения и давно прерванные с Дамианом отношения, теперь, в сложившейся опасной ситуации, Владислав Сергеевич Кленский не нашел ничего лучшего, как отправиться в Мширу.

Все же на счету Филонова было раскрытие весьма хитроумного преступления… И это действительно было достоверным фактом, а не трепом!

В общем, у Владислава Сергеевича было ощущение, что именно Дамиан сможет разобраться. Кроме того, журналисту особо выбирать в сложившейся ситуации не приходилось.

В Мширу Владислав Сергеевич приехал довольно рано, поутру… Остановил машину на указанной в его записной книжке тихой улице. Огляделся… По зеленой травке смачно шлепала лапами парочка крепких белоснежных гусей — единственные «прохожие»…

Дом Филонова был спрятан под непроницаемым покровом листьев плюща и винограда, разросшегося настолько густо, что в какой-то миг у Кленского родилось странное предположение: а вдруг под этим зеленым покровом ничего и нет?

Просто зеленая оболочка, окутывающая пустоту.

К счастью, заросли плюща скрывали отнюдь не пустоту. Дверь открыли Кленскому почти сразу.

— Вы меня помните? — нерешительно поинтересовался Владислав Сергеевич у светловолосого и очень бледного молодого человека, встретившего его на пороге.

— Помню ли я вас? Разумеется. Я помню всех, с кем хоть однажды встречался, и все, с чем сталкивался.

— Правда? — обрадовался Кленский.

— Кажется, вы из газеты «Жизнь города»?

— Из газеты «Городская жизнь».

— Значит, все-таки не все… — самокритично заметил хозяин.

И Дамиан пригласил Кленского в дом.

Внутри дом поразила Кленского какой-то почти космической простотой и пустотой. И полным отсутствием каких-либо «милых мелочей». Или не милых, но дающих представление о характере и образе жизни хозяина.

А также абсолютным отсутствием пыли.

Правда, одну из белых и пустынных стен просторной комнаты украшал автопортрет художника Казимира Малевича, изобразившего себя в алой шапочке человека раннего Ренессанса. Хорошая копия.

Из других «украшений» наблюдались лишь компьютер и «тот самый» стеклянный шар…

Украдкой Кленский все-таки бросил на него взгляд. Но никаких зеленоватых людей в стеклянном шаре не увидел. Вообще ничего не увидел: шар заполняла молочная непроницаемая белизна.

Зато компьютер был включен. И на экране его монитора Кленский увидел столбики каких-то дат:

«1381 год, январь. Возвращение в Париж после проигрыша в Брюсселе.

1381 год, февраль. Брюссель. Весь Великий пост.

1381 год, март. Париж. Купил хороших лошадей.

1382 год, май. Флоренция.

1382 год, ноябрь — поле битвы близ Ипра во Фландрии».

И так далее. Столбик дат был длинным…

Кленский оторвал взгляд от экрана:

— Я вам помешал работать, Дамиан?

— Нисколько. Не волнуйтесь. Это несерьезное занятие…

— Правда?

— Просто с одним итальянцем все время случались неприятности, которые он простодушно принимал за случайности. Я хочу выяснить, так ли это было на самом деле. Видите ли, некто Бонаккорсо Питти имел привычку подробно описывать события своей жизни. И надо сказать, принадлежащая его перу «Хроника жизни» оставила заметный след в итальянской литературе пятнадцатого века. Не читали?

— Увы!

— Впрочем, «Хроника» написана на тосканском диалекте… Увлекательное чтение. Человек эпохи Возрождения, Бонаккорсо Питти не был писателем по роду занятий… Он купец, игрок, дипломат, исполнитель конфиденциальных поручений. Объехал весь европейский мир, в одном Париже побывал пятнадцать раз. Так вот… Я разгадываю причину постоянно приключавшихся с Бонаккорсо несчастий. На мой взгляд, их было слишком много даже для того бурного времени.

— Вот как?

— Мне кажется, это были покушения. Кто-то очень сильно его не любил.

— Но все было так давно! Ведь эти неприятности, насколько я понял, происходили с ним в одна тысяча триста… — Кленский не закончил фразы.

— Да, довольно давно.

— Что же можно теперь выяснить?

— Уверяю вас: в тексте «Хроники» содержится достаточно улик и указаний. Бонаккорсо Питти — реальный, невымышленный человек, и он записывал события своей жизни иногда весьма подробно. Надо сказать, «жизненный цикл» Бонаккорсо был довольно устойчив. Занял денег — выиграл в карты — купил хороших лошадей — поехал дальше. Проиграл деньги — снова занял — выиграл — и так далее. Вообще-то Бонаккорсо был удачлив в игре… В паузах — участие в сражениях. Таково было время: всегда какая-нибудь война.

— Вы кого-то подозреваете в покушениях? — Владислав Сергеевич, невольно увлекшись, вдруг принял близко к сердцу злоключения далекого Бонаккорсо.

— Прежде всего его управителя, «торговавшего всем, что может принести выгоду». В числе подозреваемых также «прекраснейшая юная девица лет четырнадцати, дочь одного знатного барона», которая однажды на балу подошла к Бонаккорсо и сказала: «Идем танцевать, ломбардец!» Некто, кто пообещал ему однажды в уличной стычке: «Увидишь свою рубашку в крови». А также флорентийский купец Бернардо ди Чино, одалживавший деньги для игры. Питти был членом торговой компании Бернардо и его должником: «Он вложил в компанию свои деньги, а я свою глупость». Ну, и еще кое-кто… Например, я считаю, что Бонаккорсо совершенно напрасно посчитал случайностью «происшествие в гостинице». Видите ли, он стоял на верху лестницы в гостинице, а «крупная лошадь», привязанная внизу к перилам этой же лестницы, «вдруг испугалась какого-то слуги». И потянула повод так сильно, что перила сломались… Питти упал вниз во двор, стукнулся головой об ящик с зерном, потерял сознание. Был еще «случай с молнией» и крайне подозрительная «двусторонняя ангина». Он простодушно принимал все это за случайности…