Читать книгу - "Личное дело господина Мурао - Даша Завьялова"

вам поставить велосипеды в гэнкан, в чем я сомневаюсь, вечером вернетесь за ними на поезде, если нет – можете с ними попрощаться. Есть желание поехать в участок?

У меня такого желания не было, и не только из-за велосипедов.

Фактор неожиданности уже сыграл против нас, хуже уже быть не могло, но сейчас мы могли обернуть тот же фактор против следователей. Раз в их обязанности не входил допрос, значит, у нас было больше шансов выкрутиться, чем в случае с настоящим следователем.

– Нет-нет, – сказала я. – Извините нас. Просто это все так… неожиданно. А что случилось с Яэ?

– Вы правда близко общались?

– Достаточно близко, – осторожно ответила я, стараясь тем не менее не перегнуть палку. – Но не могу сказать, чтобы это была моя единственная подруга. Скажите, что с ней. Не бойтесь, я выдержу.

Мацумура подумал.

– Да… Ну, пожалуй, можно сказать. На запад отсюда есть скалы, небольшие совсем, от силы двадцать дзе[48]. Они совсем плоские, но ей как-то не повезло упасть с одного участка тропы на другой, с высоты двух-трех дзе.

Девушка поскользнулась, и ей никто не оказал помощь… Кажется, именно такую историю мы слышали в начале расследования?

– Ужасно, – сказала я. – Очень жаль.

Пока мы шли до рекана, я немного успокоилась. Полицейский, кажется, ни в чем таком нас не подозревал, не горел желанием расспрашивать меня о моем происхождении и фамилии и в целом был настроен дружелюбно. Допрос казался просто формальностью. Я решила, что позволю Кадзуро рассказать его версию событий, а сама буду просто молча кивать и соглашаться со всем, что он скажет.

Мы зашли во двор рекана. Водитель «Ниссана», который подъехал сюда за минуту до нас, сказал:

– Оставьте велосипеды здесь. Вы, – он посмотрел на меня, – идете со мной, а ваш друг пока подождет.

Это было очень неожиданно: значит, допрашивать нас собирались по отдельности! А это значило, что мы где-нибудь обязательно разойдемся в показаниях…

Несколько месяцев назад Кадзуро прочитал в каком-то математическом журнале про мысленный эксперимент, где двое арестованных, которых допрашивают по отдельности, почти гарантированно будут свидетельствовать друг против друга[49]. Кадзуро объяснил, что им выгоднее было бы сотрудничать и отрицать, что в преступлении виноват кто-либо из них, тогда у обоих был бы шанс выйти из воды сухими. Но, зная, что тот, кто оговорит напарника и выгородит себя, получит небольшой срок, арестованные так и поступают, считая, что обманули следствие.

Мы тогда долго обсуждали это и даже решили, что если когда-то нам придется побывать в шкуре этих арестованных, то мы обязательно поступим не так, как все. Кадзуро тогда сказал:

– Да, но видишь ли: каждый из нас уверен, что второй не оговорит его, и теперь велик соблазн сделать это самому. Именно на этом и проваливаются все подобные планы.

Проблем с доверием у нас, пожалуй, не было – но не было и возможности договориться об одной версии. Догадается ли Кадзуро, например, вообще не упоминать господина Мурао? А его визит в дом Одзавы через окно? А письмо, письмо в его кармане?!

При мысли о письме мне стало плохо. Я понимала, что сейчас Кадзуро тоже думает о письме, и оно жжет ему карман. Может, там, на дороге, он все-таки заметил полицейских и догадался выкинуть его, пока я не видела?

Полицейский повел меня в дальнюю комнату рекана. Второй полицейский шел за нами рядом с Кадзуро, но они свернули в соседнюю комнату. Итак, Кадзуро сейчас был за стеной. Я почти физически чувствовала, о чем именно он думает, и была уверена, что ход наших мыслей схож.

Во-первых, мы уже как бы согласовали свою цель приезда в Мукомати – поиск Танаки Яэ, нашей близкой знакомой. Об этом я сказала вслух, когда мы говорили с полицейскими на дороге. Это уже хорошо. Можно ли упоминать книжный клуб как место знакомства с Яэ? Скорее всего, Кадзуро придет к выводу, что можно: ведь это правда, это нам не вредит и, кроме того, не обязательно ведет к упоминанию Мурао.

Во-вторых, мы смело можем рассказать все, что узнали от хозяйки рекана – ведь она уже или рассказала полицейским то же самое, или сейчас расскажет.

Что же они могут еще спрашивать? Они спросят, что мы делали после того, как уехали из рекана. Со слов хозяйки они должны были сделать вывод, что мы собирались поехать к дому Одзавы. А вот здесь становится опасно. Кадзуро не знает, что я была у мастера по велосипедам – я не успела ему рассказать об этом, и сейчас он скажет, что я все это время, что он отъезжал к дому на отшибе, стояла тут, у рекана.

Должна ли я подтвердить его слова – или сказать правду? Ведь полицейские наверняка спросят старика!..

Глава восьмая

– Сагара Киеси, – представился полицейский. – Садитесь, госпожа Арисима. Ваша девичья фамилия, год рождения, место жительства?

– Это и есть моя девичья. Родилась в пятом году Сева в Праге. С тринадцатого года живу в Киото у Арисимы Кеико – я ее внучатая племянница. Других родных у меня нет – ни в Японии, ни за ее пределами.

– Я смотрю, часто вам приходится об этом говорить… Когда и зачем вы приехали в Мукомати?

– Пару часов назад, может быть, чуть меньше. Я и мой друг хотели найти знакомую девушку, Танаку Яэ. Она отправилась сюда восемнадцатого числа и до сих пор не вернулась.

– Откуда вы знаете, что она поехала именно сюда?

Как на этот вопрос ответит Кадзуро? Скорее всего, он решит, что безопаснее будет не врать. Значит, он скажет правду о том, что о поездке Яэ в Мукомати ему рассказала я. Тогда его спросят, откуда узнала я. И могу поручиться, что он ответит «Не знаю», чтобы дать мне возможность придумать самой.

– Она говорила сама перед поездкой.

Теперь оставалось надеяться, как бы ужасно это ни звучало, что Яэ действительно погибла – и не сможет опровергнуть мои слова.

– Зачем она сюда собиралась?

Кадзуро упрям и хладнокровен. Он почти наверняка будет гнуть свою линию и скажет что-то вроде: «Не знаю, госпожа Арисима позвала меня, и я поехал – спросите у нее». Или он начнет фантазировать? Я поняла, что пауза затянулась, и вдруг нашла простое решение:

– Не знаю.

– Не знаете?

– Не знаю, – повторила я уже увереннее. – Разговор был вообще не об этом, просто она упоминала, что поедет сюда.

Но что, если Кадзуро все-таки назовет какую-то конкретную причину поездки