Читать книгу - "Искатель, 1996 №3 - Игорь Данилович Козлов"

— Обоим?

— Троим! — со смешком ответил Алексей.

— А водка будет?

— Бутылку возьмем.

— Две, — решительно заявила она.

Порфиров от неожиданности приоткрыл рот. Отступать было поздно, а согласиться… Он нерешительно посмотрел на Тюху-старшего: Ванька считался бывалым, часто рассказывал о похождениях в райцентре, где женщины, не в пример поселковым, более покладистые.

— Значит, две бутылки, закуска… — перечислил Ванька.

— Жратвы побольше, — вставила Бандитка.

— …И дашь троим?

— Угу.

На вытянутом лице Тюхина засветлилась счастливая улыбка.

Так это, я за деньгами сбегаю, водки возьмем, а то магазин закроется. Вы это, стойте здесь, я быстро.

— А чего здесь стоять? Я лучше в тепле подожду. К тебе пойдем или к нему?

Порфиров отрицательно покачал головой: родители дома. У Тюхниных тоже не развернешься. Он понял, что дело срывается, в барак ведь не пойдешь: увидит кто-нибудь, раззвонят по всему поселку.

— Может, в бане? — нерешительно спросил Ванька. — Мы топили ее сегодня, не выстыла еще.

— Можно и в бане, — согласилась проститутка.

— Ну, я — за деньгами, а вы Гришку подождите и идите в баню. — Добежав до утла, Ванька вспомнил: — Жратвы принесите.

В предбаннике было не так тепло, как предполагали. Керосиновая лампа освещала бревенчатые стены, лавку вдоль одной и перевернутые вверх дном бочки у другой. Крайнюю бочку подтащили к лавке, разложили на днище закуску, хлеб, сало, кровяную колбасу и вареную картошку, поставили бутылки и стаканы. Красные руки Бандитки хватали еду, плямканье слышалось даже не изо рта, а немного ниже, из горла, стакан подлетал к губам, из него отпивалось с причмокиванием, как сладкую воду, и быстро опускался на днище, чтобы и вторая рука могла хватать.

Алексей сидел на перевернутом ведре напротив женщины и представлял, как все будет дальше. Водка уменьшила опасения, давнишняя мечта казалась не такой уж трудно выполнимой. А хотелось сильно, особенно, когда женщина наклонялась, и глубокий вырез летнего платья позволял видеть белые, выпирающие из материи груди.

Бандитка тяжело отвалилась от бочки, выдохнула, по-лошадиному шлепая губами. Допив водку, она сыто отрыгнула, поковырялась ногтем в зубах.

— Ну, чего, пойдем? — равнодушно спросила проститутка.

Дружки переглянулись: кто первым? Ванька смотрел на Лешку, а тот на него, уступая очередь.

— Пошли, — не своим голосом произнес Тюха-старший.

Бандитка грузно поднялась, прихватив с днища кусок сала. Из бани послышался ее недовольный голос:

— Говорил, тепло… мокрое все… пальто давай.

Алексей и Гришка сидели молча, прислушивались. Ворчание стихло, заскрипели доски. Лешка плотнее сжал ноги. Он смотрел на лампу, на пляшущий язычок пламени. Язычок был телесного цвета и напоминал женскую голову, от которой исходил густой дым, похожий на вставшие дыбом черные волосы. Дым бился о стенки лампы, особенно там, где стеклянный колпак суживался и переходил в трубу с отбитой половиной и был покрыт жирной копотью. Иногда язычок пламени резко падал к стеклу, раздваивался, превращаясь из головы во вставшее на руки тело с раздвинутыми в стороны толстобедрыми ногами. Ноги поднимались вверх, сливались — и опять женская голова со вздыбленными волосами…

Скрипение досок стихло. Шаги. Толчок в дверь.

— Следующий! — высокомерно произнес Тюха-старший и с хлюпаньем сглотнул слюну.

Алексей повел плечами, скидывая фуфайку. Деревянная ручка врезалась в ладонь, утянула дверь за собой. Из бани пахнуло теплой прелью. На полках лежала женщина с темным телом и белыми ногами. Лешка приближался к ней и боялся, что Бандитка одернет платье и встанет. Он торопливо упал на влажные доски рядом с ней. Что делать дальше — не знал. Набравшись духу, опустил руку на растекшуюся грудь. Она была большой и вялой. Теперь вроде надо поцеловать. Губы наткнулись на жирные солоноватые пальцы.

— Ну?! — пробурчала Бандитка набитым ртом.

Алексей испуганно отпрянул и замер в неудобной позе. В локоть резался твердый край Ванькиного пальто. Подняться бы и уйти, но в предбаннике сидят Тюхнины. Лешка чуть не заплакал от злости и обиды.

Бандитка недовольно вздохнула, зашевелилась. Ее рука придвинула Порфирова, зашарила в брюках. Лешке было неловко, хотелось ударить по ней. Шершавая ладонь высвободила упругую плоть, подтолкнула Лешку:

— Залазь.

Женское тело было мягким и теплым, Алексей ощущал его через свою и ее одежду, но боялся налегать, думал, что сделает больно, а за это грубо оттолкнут. И ждал — подсказки или помощи.

Бандитка еще раз вздохнула, ее рука протиснулась между телами, с бесцеремонностью указала путь…

Кап… кап… кап… — дробилось у уха. Лешка лежал на мягком и тяжело дышал. Все произошло быстро и совсем не так, как мечталось, хоть плачь от обиды и разочарования. Возле другого уха послышалось чавканье, и кулак просился унять его. И еще было удивление: и стоило из-за этого так мучиться, гореть?

Алексей неуклюже слез, стараясь не прикасаться к женскому телу, потому что чувствовал к нему отвращение, желание избить. Шагнул — баня качнулась, потолок налег на плечи. Алексей тряхнул головой и рванулся к двери.

— Следующий! — ухарски повторил он.

Мимо, задев локтем, просопел Гришка. Порфиров злорадно улыбнулся ему вслед. Надетая фуфайка придала уверенности, будто до этого был голым и беззащитным, но встретиться взглядом с Ванькой боялся: догадывается обо всем.

— На, выпей, — придвинул Тюха-старший стакан, в котором на донышке была водка. — Немного припрятал, чтоб отпраздновать.

Лешка выпил, как больной долгожданное лекарство.

— Ну как, здорово, да?

— Угу! — с деланным восторгом подтвердил Алексей.

— Баба — что надо! А опытная! Не то что молодые!

— Ага!

— У меня были оторвы, особенно та, из детского садика, но куда ей до этой!..

Порфиров делал вид, что внимательно слушает, но в голове было пусто, словно мысли испарились в бане и осели холодными каплями на стены.

Гришка вернулся быстро. А может, его не было долго — Лешка не заметил. Втроем пообменивались односложными и слишком восторженными впечатлениями. Вышла Бандитка, швырнула Ваньке пальто, сгребла и рассовала по карманам остатки еды.

— Водки нет? — услышав отрицательный ответ, буднично сказала: — Пойду я. Кудой тут ближе?

Они вывели ее огородами к проулку, остановились у забора и закурили, наблюдая, как женская фигура размывается в темноте. Алексей вдруг почувствовал, что томившее его в предбаннике желание вновь наполняет тело. Разочарование и злость исчезли, появилось щемящее, тревожное ожидание. Догнать бы Бандитку, повалить в снег и на этот раз действовать решительно и страстно. И была уверенность, что все кончится по-другому, намного лучше, ярче.

— В субботу приеду, опять приведем, — словно угадал Лешкины мысли Ванька.

— Надо будет.

— Вот только где деньги взять?

— Достанем.

Однако деньги оказались не нужны. Через три дня проститутки сдались, вышли на работу, и когда еще через день Порфиров встретил Бандитку и спросил,