Читать книгу - "Красная петля - Реджи Нейделсон"

Я сумел разобрать лишь название корабля на русском: «Красная Заря». То самое судно, что село на мель близ Ред-Хука.

В углу рамки был вставлен маленький черно-белый снимок. От времени края пожелтели, бумага стала ломкой. На снимке – паренек в русской флотской бескозырке, он смотрел прямо в объектив, настороженно, нервно. Ему, вероятно, было лет шестнадцать-семнадцать, но выглядел он совсем ребенком; после войны в России, при тогдашнем голоде, выросло целое поколение щуплых детей.

Я перевернул фотографию. Июнь 53-го. Тогда на всех снимках ставилась дата, подумал я. 1953-й. Год. в котором поженились мои родители. Умер Сталин. Мой отец, будучи немногим старше парня на фотографии, до КГБ служил на флоте. Он любил море и часто брал меня на рыбалку, правда, все больше на подмосковные реки. Мы уезжали на выходные и рыбачили вместе, или сидели на берегу, ели бутерброды и мороженое, разговаривали, и он пытался научить меня читать по воде. Я был плохим учеником. Пятьдесят один год назад. Сид тогда был совсем юнцом. Сколько ему было? Пятнадцать?

Я встряхнул фотографию, из-под стекла выпал еще один снимок. Я поднял его. Там был тот же русский морячок, а рядом с ним – тощий чернокожий подросток, опирающийся на старомодный велосипед. На заднем плане смутно виднелась статуя Свободы. В лице негритенка проглядывал призрак Сида Маккея. Вернее, подумал я, не призрак, а «предтеча», то, что потом станет Сидом. Больше там никого не наблюдалось, ни намека на Эрла, брата Сида. Может, Эрл забрал свою фотографию. Я сунул оба снимка в карман. Хотелось курить.

С минуту я сидел на подлокотнике кресла, покачивался туда-сюда, вслушиваясь в скрип колесиков созерцая лодки, баржи, почтовые катера. Краны над Джерси по-жирафьи тянули в небо шеи. Водное пространство завораживало. Убаюкивало.

На краю водохранилища показался полицейский катер и унесся прочь: может, патрулировал может по вызову. Порт был уязвим; с начала лета поговаривали о том, что порты – легкие мишени для нападения.

Потом я заметил мигание красной лампочки автоответчика на столе. Я нажал воспроизведение. С розы в стеклянном кувшине отвалился лепесток с бурыми краями и упал на стопку из трех десятков картонных папок. Прослушивая сообщения, я раскрыл верхнюю папку. В ней оказались вырезки из газет.

Среди сообщений было напоминание о приеме у ортопеда по поводу лодыжки; кто-то из «Нью-Йорк Таймс» приглашал на ланч; риелтор желал купить квартиру Сида на Бруклин-Хейтс; какая-то дама напоминала о званом обеде в «Сент-Люке». Ничего существенного. Я продолжил изучать папки.

Информация, сказал Толя. Сид владел информацией, но все, что я видел, – вырезки из новостей и кое-какие неразборчивые заметки по истории Ред-Хука.

«Перезвони мне, – знакомым голосом произнес автоответчик. – Перезвони, старик. Перезвони!» Имени не было, только номер.

Да, я знал этот голос. Дыхание перехватило. Снова прослушал сообщение и набрал номер, но там было занято. Я собрал папки и уложил их в полиэтиленовый пакет, найденный в ящике стола.

Снова огляделся. В комнате ничего необычного. Словно Сид просто вышел прогуляться, а дверь оставил открытой. Может, он отправился за сигаретами. Или кто-то позвонил, он поспешил на встречу и забыл запереть квартиру. На крючке возле двери висела связка ключей, я забрал их тоже, не очень понимая, зачем. Стащив у Сида ключи и папки, я прикрыл дверь, но оставил незапертой, на случай, если он вернется.

Меня терзал никотиновый голод. Я жадно закурил, едва очутился за порогом. Потом спустился на этаж и отыскал квартиру, откуда доносилась музыка. Позвонил в дверь. Выглянул молодой парень лет двадцати пяти. За спиной у него громоздилось что-то металлическое. В колонках играло нечто в стиле Нью-Эйдж. похожее на дождь в лесу.

– Здрасьте, – сказал он.

– Здрасьте-здрасьте. Прости, что побеспокоил…

– Все нормально.

– Ты знаешь Сида Маккея?

– А как же. Знаю и люблю Сида. Мы с ним тут единственные ранние пташки. Бывает, сижу зимой всю ночь, пытаюсь как-то довести до ума эту чертову скульптуру, на улице еще темно, а тут Сид выходит прогуляться по пирсу или за кофе. Он всегда стучит мне в окно и спрашивает, надо ли мне что-то, а бывает, я иду с ним за компанию.

– А сегодня утром видел его?

– Да каждое утро вижу.

– Во сколько?

Он засмеялся.

– Черт его знает. Но рано. Может, в пять, в шесть. Я постучал ему по стеклу, он постучал в ответ, как обычно. А что стряслось-то?

– Ты видел, как он возвращался?

– Нет. Кстати, я ждал, он обещал кофе принести, и поговорить надо было, но так и не дождался и снова лег спать. Может, позвонить стоило. С ним могло что-то случиться? Ты его друг?

– Спасибо, – сказал я, по-прежнему держа в руне мобильник и дозваниваясь на номер с автоответчика Сида. Направляясь к машине, я заметил двоих на байдарке. Они гребли в мою сторону.

Я уложил пакет с папками Сида в багажник и пошел на пирс, навстречу лодке.

Двое мужчин среднего возраста, в футболках и шортах, усиленно орудовали веслами. Они гребли сосредоточенно, мощно, их лица были мужественны и открыты, они направлялись к протоке, где обнаружили того бомжа, Эрла. Один из мужчин обратил лицо к солнцу.

Вдруг из-за угла склада вылетел трицикл и резко затормозил. С него соскочил охранник, проворный толстяк с разъяренной физиономией, красно-бурой, будто ломоть копченой говядины. Он подбежал к воде, перегнулся через перила, приблизив мясистую рожу к ребятам на байдарке.

– Убирайтесь! Валите отсюда! Частная собственность! – вопил он, тыча пальцем в помятый знак, болтавшийся на цепи ограждения.

Мужчины посмотрели на него, друг на друга, потом на меня. Я стоял поодаль, в нескольких футах. Подошел к жирному охраннику, достал свой жетон и сунул ему под нос.

– Не припомню, чтобы река кому-то принадлежала, – заявил я. – Чтобы она была чьей-то собственностью.

– Теперь это частная собственность.

– Чья? Кто тебя нанял?

– Не знаю, – ответил он. – Одна компания. Слушай, я получаю восемь баксов в час за то, чтобы никто здесь не швартовался, вот и вся моя работа.

– Что за компания?

Он запустил руку в карман, нашарил визитку и отдал ее мне.

– Вот они, – он забрался на трицикл и с ревом умчался.

– Спасибо, друг, – поблагодарил один из байдарочников.

– И часто здесь бывает такое? – поинтересовался я.

– Теперь – постоянно. Тут люди грызутся за собственность, как бешеные. Они хотят открыть здесь пассажирский порт. И платную парковку. Приходят толковые ребята, которые хотят все обустроить, насажать деревьев, тут являются другие, чтобы все испортить. Все дерутся, рвут друг другу глотки. Кто-то считает это место своим, потому что живет здесь, хотя палец о палец не ударил, чтобы что-то наладить, другие считают себя хозяевами, потому что пришли сюда раньше. Это же Нью-Йорк. Мы убиваем друг друга за место под солнцем, – добавил он.