Читать книгу - "Замок в Испании - Каролина Фарр"

Сегодня утром Луке пришлось тащить ее большую часть пути до комнаты, и ничего, что бы я ни говорила, не могло уменьшить ее страх и отвращение ко мне. В конце концов я отказалась от всяческих попыток и, измученная, погрузилась в сон.

Десмонд куда-то уехал, и мы его не видели целый день. Но Лука по-прежнему охранял нас, и дверь спальни была постоянно закрыта снаружи. Мне все еще было страшно, но я теперь надеялась: что бы с нами ни случилось, это уже не может быть так ужасно, как то, что пережито прошлой ночью.

Мозг был по-прежнему одурманен и притуплён ночными событиями, и казалось, нет ответов на мучившие меня вопросы.

На них мог ответить только Десмонд.

Днем Лука принес нам еду и кофе. Когда он ушел, я обнаружила квадратик бумаги под своей чашкой с обращенным ко мне сообщением, аккуратно написанным по-испански. С помощью своего маленького словаря я с трудом прочитала его.

Оно, по-видимому, было успокаивающим, но не объясняло ничего.

«Мудрой и прелестной темненькой, — написал Лука. — Не бойся. К ночи вернется хозяин».

Записка валялась теперь скомканная у кровати, там, куда ее бросила Анджела, когда я ее ей показала.

— Он возвращается! Я слышу шум машины!

Я повернулась. Анджела сидела на своей постели, внимательно вслушиваясь.

— Может, это Рамон? — с надеждой предположила она.

По-видимому, чувства, которые я испытывала по отношению к этому человеку, отразились на моем лице, и Анджела сразу же это заметила.

— Я уверена: он — единственная наша надежда, Лиза, — сказала она. — Держу пари, ты не захочешь встретиться с ним лицом к лицу после всего того, что они ему сделали. А как ты посмотришь на то, что я расскажу ему, как ты выдала меня Десмонду и этому ужасному Луке и они притащили меня сюда?

— Я уже рассказала тебе, что произошло, — устало заметила я. — Можешь не верить, если не хочешь. Но если это действительно Рамон Дамас, не только я пожалею о его приезде. Он пытался убить меня и собирался убить и тебя следом. И он убил бы меня, если бы не Десмонд и не Лука. А теперь, когда Десмонда нет, ему, возможно, это удастся, если он сможет захватить Луку врасплох…

Я замолчала, прислушиваясь к приближающейся машине.

— Ты уже рассказывала, — насмешливо передразнила она. — Сплошное вранье! Вот что ты мне наговорила. Ты спелась с этим убийцей, и это правда. Броситься на шею такому человеку, как Десмонд, человеку, убившему свою жену и собиравшемуся убить нас…

— Изабелла Дамас не была женой Десмонда, — огрызнулась я. — Ее мужем был Рамон Дамас, он-то и убил ее. Я не верю, что Десмонд мог кого-нибудь убить. И теперь тем более не верю, что он мог причинить вред кому-нибудь из нас.

— Тогда почему меня притащили сюда? И почему нас до сих пор держат взаперти? И почему?..

— Пожалуйста, Анджела, — перебила ее я. — Давай послушаем. Если это Рамон…

— Если это Рамон, не думай, что я утаю от него, что по твоей милости Десмонд и Лука притащили меня сюда. Уже одно это станет свидетельством того, что ты выдала Рамона Десмонду. Что ты сказала Десмонду, будто он пытался…

Машина приблизилась — это была не «Долорес». Она издавала более глубокий, мощный шум и приближалась слишком быстро.

— Нет, — сказала я. — Это не Рамон. Потому что это не «Долорес». Разве что он раздобыл где-то другую машину.

Но мне не хотелось думать о такой возможности, слишком уж она была страшной.

— Может, это полиция, — с надеждой предположила Анджела, затем нахмурилась. — Если, как ты говоришь, Рамону удалось бежать от Десмонда и Луки…

— Я же сказала, эти Десмонд велел ему уехать. Он не убегал.

— Первое, что Рамон должен был сделать, — это связаться с полицией, — продолжала она, словно я ее и не перебивала.

— Это как раз последнее, что бы он сделал, — поправила я. — Полиция не приедет сюда, Анджела. Мне бы очень хотелось увидеть сейчас полицейских, но Рамон не приведет их. Они бы его арестовали. Думаю, что и Десмонд не осмелился бы послать за полицией. Он каким-то образом замешан в делах Рамона. Не спрашивай меня, насколько глубоко, я просто не знаю. Но замешан. Так что это никак не может быть полиция. Наверное, Десмонд возвращается. В записке, которую Лука оставил на подносе, он написал, что Десмонд вернется к ночи. Уже стемнело, и Десмонд вернулся.

— Десмонд? — воскликнула она, с испугом глядя на меня. — Ты действительно так думаешь?

— Лука так написал в записке, помнишь?

Я подошла к окну и выглянула: снаружи было темно, и тьма постепенно начинала заполнять комнату. Я содрогнулась и с виноватым видом отвернулась. Спорить бессмысленно, и не следовало мне пугать Анджелу подобным образом. И так мы обе слишком много пережили.

Было слышно, как на улице остановилась машина. Дверца захлопнулась, затем я услышала отдаленный звук шагов и низкий голос Десмонда, беседующего с Лукой. Я представила себе лицо Луки, эти темные, загадочные карие глаза, сосредоточенные на губах Десмонда. Лука, наверное, кивает и улыбается…

В кухне снова зазвенела посуда. Донеслось дребезжание подноса, затем тяжелые шаги. Похоже, нам несли поесть.

Первым вошел Лука с подносом в руках, Десмонд — следом. Я наблюдала за ним, пока он зажигал лампы. Я в смятении размышляла над тем, почему оба мужчины вошли в комнату. Лука поставил поднос на стол. Десмонд закрыл дверь и посмотрел на меня, словно ожидая, что я заговорю. Я попыталась, но слова словно застыли у меня в горле.

— Лука приготовил вам паэлью. Это ветчина, а в другом блюде омлеты.

Я посмотрела на Луку и попыталась сказать gracias, но не смогла издать ни звука, но Лука, по-видимому, прочел у меня по губам и улыбнулся, довольный.

— Мы решили, что с вами делать, — заявил Десмонд. — Это обрадовало Луку. Ты ему нравишься.

Анджела с ужасом воззрилась на Луку, я понимала, что у нее в мыслях. Но улыбки и кивки Луки, похоже, были обращены ко мне, а не к Анджеле.

— Лука придумал имя для тебя, — тихо сказал Десмонд. — Он записал его мне сегодня утром. Он называет тебя мудрой и прелестной темненькой.

— Что… вы собираетесь сделать с нами? — вспыхнув, спросила я.

— Ты боишься меня? — тихо спросил он.

— Нет. — Я поколебалась. — То есть не совсем так, Десмонд. Я боюсь. Боюсь того, что чувство страха или верности своей семье может заставить тебя сделать. И Анджела тоже.

Он кивнул и, взглянув на мгновение на Анджелу, снова устремил взгляд на меня.

— Ты честна со мной, Лиза. Но ты вообще такая. Здесь, в Испании, мужчины порой совершают из чувства чести поступки, которые могут показаться жестокими. Соблюдать законы чести — обязанность как коллектива, так и отдельной личности. Возможно, все это порой сбивает нас с толку. Не знаю. Убить, защищая свою честь, вполне приемлемо. Это старый путь. Такова традиция. Но предстать перед судом как преступник, убийца, быть обвиненным публично в подобных преступлениях и наказанным по закону означает позор и бесчестье. Как для человека, так и для всей его семьи. Коллективно.