Читать книгу - "Шакалы из Лэнгли - Федор Раззаков"

– Я пока ничего не думаю, я всего лишь сопоставляю факты. Может быть, кто-то спрашивал вас о Фахми в последнее время, интересовался его делами?

– Да, нет, вроде, – пожал плечами аль-Сайед. – Хотя… Саймон Янг вчера хотел выразить ему свое сочувствие по поводу болезни его дочери.

– Кто такой Саймон Янг?

– Это очень уважаемый человек, американец. Он большая шишка в компании «Индастри электроникс» и вот уже несколько лет является постояльцем нашего отеля. Живет на восьмом этаже.

– А как он узнал о болезни малышки?

– Я ему вскользь рассказал во время делового разговора.

– О чем разговор, если не секрет?

– Я же сказал, что деловой: мы вели речь о возможном переоборудовании отеля силами его компании.

Салам сразу догадался о финансовой составляющей подобного разговора и возможной заинтересованности в этой составляющей начальника охраны, поэтому не стал углубляться в данную тему. Но имя американца на всякий случай запомнил.

Вернувшись на парковку, к месту происшествия, Салам застал там окончание работ. Тело погибшего уже увезли, а его автомобиль отогнали в полицейский участок. Инспектор подошел к одному из экспертов, который собирался покидать отель на служебном автомобиле.

– Ну что скажешь, Хусейн?

– Скажу коротко: огнестрельное ранение головы, несовместимое с жизнью.

– Это я и сам знаю. Что-то необычное есть?

– Необычным я бы назвал ствол. «Ругер Мк» 22-го калибра в руках рядового охранника выглядит странно. Таким оружием обычно владеют сотрудники спецслужб или террористы. Короче, не по чину чалма.

Это был очередной «пунктик» из числа подозрительных в череде умозаключений Салама. Сначала была нестыковка мотива самоубийства (вроде деньги на операцию дочери найдены, а отец хватается за пистолет), потом возникли испорченные видеокамеры (порча на них нашла как раз в момент самоубийства), стертые записи в видеорегистраторе и, наконец, в конце «нарисовался» крутой пистолет, который в руках охранника выглядел более чем странно. С другой стороны, если это было не самоубийство, а убийство, как могли его организаторы наоставлять такую кучу следов? Объяснений здесь могло быть два: первое – все делалось в спешке, второе – расчет был на то, что полиция ухватиться за версию самоубийства и сделает ее приоритетной. «А ведь именно эту версию мне сегодня с утра и вкладывал в голову мой начальник», – вспомнил Салам.

В этот миг заиграла мелодия на его висящем на поясе мобильнике. Самое удивительное, но звонил тот самый человек, о котором секунду назад старший инспектор и подумал.

– Ты куда пропал? – зазвучал в трубке голос начальника полиции.

– Как куда – делом занимаюсь.

– Это дело пора уже сдать в архив. Ты забыл, что тебя ждут дела поважнее?

Под последними словами подразумевалось все то же дело об убийстве владельца валютного обменника. Хотя, что там было особенного – зарезали мужчину за барсетку с парой тысяч долларов. То ли дело здесь: загадочное убийство, возможно, замаскированное под суицид. Было где развернуться и прославиться. Но Салам своим чутьем опытного оперативника буквально чувствовал, что начальник полиции намеренно отваживает его от этого дела. И это еще сильнее распалило охотничий азарт старшего инспектора.

– Я приеду через час, – произнес он в трубку.

– Почему так долго?

– Хочу заехать еще в одно место, здесь по пути.

– Что за место?

– Расскажу, когда приеду, – и Салам нажал на «отбой».

Вспоминая за рулем своей «Мазды» все эти события, старший инспектор никак не мог отделаться от мысли, что начальник полиции не случайно хочет побыстрее закрыть дело о самоубийстве. В памяти старшего инспектора всплыл эпизод сегодняшнего утреннего посещения кабинета начальника. Когда Салам вошел к нему, тот разговаривал с кем-то по телефону, но, увидев вошедшего, прикрыл трубку рукой и попросил пару минут подождать в коридоре. А когда Саламу было разрешено войти, тут и прозвучало: «Это дело о самоубийстве не стоит и выеденного яйца». То есть мнение об этом деле у начальника уже было сформировано им самим или кем-то со стороны. Если последнее верно, то кем? Может быть, жена Исмаила Фахми сумеет прояснить эту ситуацию?

Именно к ней Салам сейчас и направлялся, двигаясь в сплошном потоке автомобилей, выстроившихся в шесть рядов на каирских улицах. Ехать предстояло на восток города – в район Эль Марк, в обычный четырехэтажный дом, номер которого старшему инспектору предупредительно написал на клочке бумаги начальник гостиничной охраны.

Когда Салам нашел нужный дом и поднялся на последний, четвертый этаж, дверь ему открыла непосредственно жена погибшего – Залика Фахми. Красные от слез глаза говорили лучше всяких слов о внутреннем состоянии женщины, поэтому Салам с порога выразил ей свои соболезнования. После этого представился, назвав свое имя и звание. Узнав, что ее гость служит в полиции, женщина вышла на лестничную площадку, прикрыв за собой дверь. Салам услышал, как за дверью мулла читал аяты из Корана – шли приготовления к похоронам, поэтому расценил поступок хозяйки как естественный.

– Что вас интересует? – голос Залики был на удивление спокойным.

– Было ли у вашего мужа оружие – пистолет? – с места в карьер взял Салам.

– Никогда не было. На работе это было не нужно, а дома тем более.

– А мог он его прятать от вас?

– Не мог, поскольку мой муж ничего от меня не скрывал. И вообще, это не могло быть самоубийством.

– Почему вы так считаете?

– Вы видели моего мужа мертвым?

– Да, конечно.

– Как он это сделал?

– Выстрелом в висок.

– В правый или левый?

– В правый. А какая разница?

– Дело в том, что мой муж левша с рождения. Он даже нож держит… держал в левой руке, и топор, которым рубил дрова, и ложку за столом. В той же руке он должен был держать и пистолет.

Салам мысленно восхитился не только выдержке и самообладанию этой женщины, несколько часов назад потерявшей горячо любимого мужа, но и ее сообразительности. А в свой реестр подозрительных «пунктиков» добавил еще один.

– И вообще, с чего моему мужу было стреляться, когда он сумел раздобыть деньги на операцию для нашей дочери, – продолжила свои рассуждения жена погибшего.

– Он вам сам об этом рассказал?

– Конечно, сам. Он заплатил первый взнос – десять тысяч долларов еще вчера, когда дочь перевели в Международный госпиталь. А сегодня мы получили недостающую часть этих денег – тридцать тысяч.

Сказав это, Залика показала из-под накинутого на голову и плечи широкого платка руку, в которой был зажат конверт.

– Кто принес вам эти деньги?

– Добрые люди.