Читать книгу - "Черная мадонна - Дж. Р. Лэнкфорд"

Сэм понятия не имел, о чем он, однако ответ был понятен и прост.

– Конечно. Все понял. Если что не так, прошу меня извинить.

Взгляд Брауна сделался холодным, как сталь.

– Если только я тебе не прикажу.

Льюистон стоял, прижав руки к животу, как будто его вот-вот вытошнит.

– Понял, если вы не отдадите приказ, а так ни-ни.

Браун кивнул.

К великому облегчению Сэма, охранник убрал от его виска пистолет и вышел из комнаты.

Льюистон вышел вслед за ним. Даффи не осмелился спросить у Брауна, чего ему приказано не делать, но, в конце концов, задал мучивший его вопрос:

– Вы, часом, не скажете мне, и надолго я вырубился?

– Ненадолго, – на этот раз ледяной взгляд Брауна сменился чем-то вроде улыбки. – И чтобы ты понял, что я не слишком сержусь… – С этими словами Браун повернулся и крикнул: – Корал!

Она появилась из-за штор, которые за это время вернулись на свое место, в прозрачном золотом халатике и золотой сорочке. Вся ее шея была в синяках. Вдоль одной руки протянулась длинная царапина. Господи, и кто ее так? Неужели он сам? Быть того не может! Или как? Он отчаянно внушал себе, что это не он, потому что ему хотелось еще. Жуть как хотелось.

– Эй, если это я такое натворил, ты уж, киска, меня извини.

– Корал, – сказал Браун, – дай Сэму то, о чем он был должен тебя попросить.

Она посмотрела на Брауна так, будто не поверила собственным ушам, однако Браун смотрел на нее строгим немигающим взглядом. Затем шагнул к ней и, проведя рукой вдоль ее спины, сказал Сэму:

– Сделай хоть что-нибудь, не спросив у нее разрешения, и ты пожалеешь, что родился.

– Он это серьезно, – сказала Корал сдавленным голосом.

Сэм мысленно с ней согласился.

– Все понял. Как скажете.

Браун ушел, но Корал не торопилась подойти к его кровати. Красные кровоподтеки резко выделялись на ее светлой коже. Но даже с ними она была жуть как хороша! Неудивительно, что в первый раз он был сам себе не хозяин.

– Честное слово, я не знаю, что на меня нашло, – произнес он. – Я ничего не помню, клянусь тебе, ничего.

Корал вздохнула, лицо ее как будто слегка разгладилось. Она молча подошла и осторожно легла рядом с ним на кровать. Когда он к ней даже не придвинулся, она проговорила:

– Я сразу поняла, что ты не отдавал себе отчет в том, что делаешь.

– И на том спасибо, – взгляд его был устремлен к ее бедрам и тому, что находится между ними. – Мне можно тебя потрогать?

Было видно, что она колеблется.

– Ну, пожалуйся, прошу тебя, всего разок.

Ее губы дрогнули, и она закрыла глаза, что, по всей видимости, означало «да». Сэм пробежал пальцами по шелковистой коже ее руки, отметив про себя, что она не стала его отталкивать.

– Эй, честное слово, извини. Я не хотел. Ей-богу, извини.

– Ты теперь не такой, Сэм, – сказала она и, дотронувшись пальцем до его подбородка, посмотрела ему в глаза; в ее собственных застыл упрек. – Ты был таким славным парнем. Ты никому не делал больно, Сэм. Ты никого не обижал. Никогда.

Она говорила едва слышным шепотом. Он не знал, что ему на это ответить. А вот некая часть его тела прекрасно знала. Потому что поднялась во весь рост и требовала к себе внимания. Увидев это, Корал сказала:

– Ну, хорошо, я составлю тебе компанию, ради нашей старой дружбы. Но после этого даже не проси, пока не вспомнишь, кто я такая.

Сэм же не мог оторвать взгляда от ложбинки между ее грудей.

– Понял.

Боясь совершить новую ошибку, он позволил ей взять всю работу на себя, и Корал, несмотря на все синяки, сдержала слово. Впрочем, было видно, что делает она это без особой охоты, как будто на самом деле в последний раз. Впрочем, Сэм вновь вернулся на раскаленный добела обрыв и довольно долго оставался там. Вскоре она тоже присоединилась к нему. Вид у нее был одновременно и полный блаженства, и печальный. А затем он сорвался с обрыва и с криком устремился вниз, упиваясь оргазмом, как подросток, которому неожиданно привалила удача. Корал положила ему на рот ладонь, чтобы другие ничего не услышали. Она то ли не знала, то ли забыла о том, что его комната звуконепроницаемая. Сэм обрушился сверху на нее и мгновенно погрузился в сон. Когда же проснулся, то оказалось, что он снова один, в панике, вспоминая все тот же повторяющийся сон.

Водопад. Ленивые летние дни. Какой-то тип. Странный такой. По всей видимости, дурак, которому до всего есть дело. Еще один водопад. Повсюду опасность. Этот тип умирает, как пес, поздно ночью в парке, чтобы помочь кому-то еще. Кто он, этот тип? И главное, какой идиот…

Сэм поднялся, стряхивая с себя сон. К его великому удивлению, Корал рядом не оказалось, зато его поджидал поднос с завтраком. Он подошел к нему и снял серебряную крышку с тончайшей, – не толще яичной скорлупы – черной фарфоровой тарелки. В доме у Брауна все было только самое лучшее. В нос Сэму тотчас ударил запах жареного бекона, такой пьянящий, что он закрыл глаза и шумно втянул его в себя, после чего положил ломтик в рот и принялся медленно жевать, давая возможность рецепторам на языке сполна насладиться вкусом. По идее, он всю свою жизнь ел жареный бекон, яичницу, масло, сахар, соль – и все же его вкусовые ощущения отличала какая-то удивительная новизна. То же самое касалось и Корал.

Проглотив первый ломтик, Сэм потянулся за вторым, но в следующий миг заметил рядом с вазой бумажник. И еще чемодан – на полу, рядом с подносом. Сгорая от любопытства, он откинул крышку и тотчас увидел на ворохе одежды перочинный нож с ручкой из кости кита, который, как ему сказали, был его собственностью, хотя где и когда этот нож попал к нему в руки, он вспомнить не мог. Нож лежал рядом с внушительных размеров «пушкой». Сэм взял в руки пистолет. Интересно проверить, заряжен тот или нет. Как оказалось, заряжен, хотя и стоял на предохранителе. Но поразило его не это, поразило другое – то, что он знал, как с ним обращаться. Сэм открыл бумажник. Тот оказался набит деньгами, а вот удостоверение личности отсутствовало. Сэм насчитал десять тысяч долларов. Лишь потом он заметил приклеенную к бумажнику записку, сообщавшей ему, что это «деньги на личные расходы». Хороши себе расходы! Такие крупные купюры перестали выпускать еще в шестидесятые годы.

Интересно, как такое он помнит, а собственное имя – нет? Впрочем, какая разница, если теперь это все его? А главное, он снова жив. Подумаешь, мозги слегка набекрень. Зато теперь он при деньгах. И потратит их на то, чтобы вновь сполна изведать все радости этой жизни.

На софе была разложена одежда, рядом стояла пара туфель. Сэм все внимательно осмотрел. А когда осмотрел, фыркнул, потому что туфли явно были из дешевого магазина, костюм приобретен на распродаже, а часики – электронная дешевка. Этикетка на хлопчатобумажном белье гласила «Fruit of the Loom». К трусам булавкой была приколота записка.