Читать книгу - "Ход убийцы - Песах Амнуэль"

дома. Если она не убивала, то должна, конечно, желать, чтобы истинный убийца был обнаружен. А если убила все-таки она? Тогда моя просьба будет отклонена, и я даже не смогу использовать в суде это обстоятельство, потому что выглядеть ее отказ будет более чем основательно. Отклонить мою просьбу Сара сможет и в том случае, если не убивала, но уверена в том, что убил Хузман. Ведь тогда мое предложение попросту теряло смысл — я понимал это, и Сара это тоже, конечно, поняла бы…

Что ж, если я получу отказ, придется поступить иначе. Провести не чистый следственный эксперимент, а лишь его модель, собрав других людей в другом месте. Ни для полиции, ни, тем более, для суда эта модель значения иметь не будет, тем более, что, скорее всего, ни к каким выводам и не приведет.

Хутиэли меня, конечно, осудит, а Сингер покачает головой и скажет, что я должен был поручить этот разговор ему. И оба будут неправы.

Минут через десять женщина, сидевшая возле Сары, пожала ей руку, поднялась и отошла в сторону. Сара подняла взгляд, оглядела комнату и, наконец-то, обратила внимание на человека, которого прежде здесь не встречала.

Я сделал шаг вперед. Мне не хотелось говорить с Сарой при посторонних, и она это поняла. Тяжело поднявшись с дивана, Сара покачала головой на какое-то, сделанное шепотом, предложение одной из родственниц и направилась в мою сторону, не сводя с меня взгляда, точный смысл которого я не смог бы определить: была в нем и боль, и тяжесть утраты, было недоумение — кто я и что здесь делаю? — но было и еще что-то, трудноуловимое. Страх? Может быть.

— Примите мои самые искренние соболезнования, — тихо сказал я, когда Сара подошла ко мне на такое расстояние, что я мог уже разглядеть, как подрагивает жилка под ее левой бровью. — Мое имя Лапид, я пришел, как частное лицо, чтобы сказать, насколько потрясен этой ужасной трагедией.

Если Михаэля отравила Сара, то держалась она, должен признать, безукоризненно, и мои шансы вывести ее на чистую воду без помощи всего следственного отдела управления полиции стремительно приближались к нулю. Она смотрела мне прямо в глаза, и в ее взгляде не было ничего, кроме неизбывной тоски по безвременно ушедшему мужу. Мне даже показалось просто неприличным говорить сейчас о чем бы то ни было, кроме как о том, каким замечательным человеком, мужем и отцом был бедняга Михаэль.

Впрочем, адвокаты — люди толстокожие, как бегемоты. Разница между адвокатами и бегемотами в том, что бегемот лежит себе в грязи и разевает пасть, а адвокату приходится из этой грязи вылезать и стряхивать ее на окружающих.

— Если вы хотите о чем-то меня спросить, — тусклым голосом сказала Сара, — то лучше пройти в комнату Симы. Только… я не знаю, как все это могло случиться… Он ведь был нашим другом.

Надо полагать, она имела в виду Хузмана.

— Я тоже, — вздохнул я, — не знаю, как все это могло случиться. Думаю, у нас с вами сейчас должна быть одна цель — изобличить убийцу и найти деньги.

— Деньги… — пробормотала Сара и передернула плечами. Ну конечно, сейчас деньги вызывают у нее ощущение омерзения. А через неделю она начнет доказывать во всех инстанциях, что выигрыш принадлежит ей, только ей и никому более, и уж тем более она не станет выплачивать восьмую часть этой суммы адвокату, защищающему убийцу ее мужа.

Но против первой части обозначенной мной цели — изобличения убийцы — она не могла возразить.

— Пойдемте, — сказала Сара. — Только недолго, если можно…

Мы прошли по узкому коридору и, свернув вправо, оказались в детской комнате: здесь стояла разноцветная мебель, висели огромные постеры, а за стеклом в небольшом секретере я увидел несколько медалей на широких лентах — призы, завоеванные дочерью на соревнованиях. Тускло блестевший кубок прочно стоял на трех приземистых ножках.

В тот злосчастный вечер гости Левингеров вот так же, как сейчас я, стояли у двери, входили в комнату, брали в руки кубок и говорили какие-то слова, которые к расследованию не имеют никакого отношения. В комнату вполне могли бы поместиться все десять человек, присутствовавших в тот вечер. Нет — девять, десятым был убийца, а ему в этой комнате делать было нечего.

— В тот вечер, — тихо спросил я, — вы сами показывали гостям медали?

Сара не ожидала этого вопроса, она привела меня сюда, чтобы говорить о другом, если вообще собиралась о чем бы то ни было говорить.

— Что? — растерянно переспросила она.

— В тот вечер, — повторил я, — эти медали показывали гостям вы?

— Медали… Я, да. И… — Сара запнулась, подбородок ее затрясся.

— И Михаэль? — закончил я. Сара кивнула.

Если я сейчас спрошу, был ли с ними Хузман, Сара, конечно же, не сможет этого припомнить, вряд ли она скажет прямо — нет, его с нами не было.

— Сара… Здесь собрались все гости? Я хочу сказать: все, наверное, захотели посмотреть на медали…

— Да…

— В том числе и Хузман?

— Конечно, — сказала Сара, не задумавшись ни на мгновение. — Он еще спросил: «Это действительно золото или просто блестящий металл?»

Что ж, это означало всего лишь, что гости тоже видели здесь Хузмана и могли это подтвердить. Снимало ли это заявление обвинение с моего клиента? Нет, конечно, он мог подсыпать яд в салат Михаэля в другое, удобное для этого, время. Как, впрочем, и сама Сара.

— Уважаемая Сара, — начал я, обдумывая каждое слово прежде, чем произнести его вслух, — я знаю, что полиция вам докучает сверх всякой меры и не хотел бы быть таким же бестактным в эти дни траура…

Сара кивнула, это могло быть и признанием докучливости полиции, но могло означать и нечто иное — например: если не желаешь выглядеть бестактным, так и уходи себе…

— Но чем больше проходит времени с того вечера, — продолжал я, — тем меньше остается шансов не только найти истинного преступника, но и деньги, которые он, несомненно, держит в известном лишь ему месте.

Сара кивнула еще раз. Она не предлагала мне сесть, мы так и стояли посреди комнаты, будто это был зал музея, огороженный от докучливых посетителей.

— И по-моему, — сказал я, ощущая, что говорю в пустоту, и мое предложение не встретит со стороны Сары не только одобрения, но даже малейшей реакции, — по-моему, у нас с вами есть лишь один способ выяснить истину.

Я сделал паузу, дожидаясь реакции Сары. Женщина подняла на меня ничего не выражавший взгляд — она ждала объяснений.

— Нужно, — твердо сказал я, — сегодня же или, в крайнем случае, завтра собрать в вашем салоне в