Читать книгу - "Глухое правосудие. Книга 1. Краснодар - Анна Александровна Орехова"

клеткой и стулом папы, включила стример, закрепила его на свидетельской трибуне, а когда вернулась на свое место, четко услышала, как Якут спросил у секретаря:

— Скоро начнем?

Стример со своей задачей прекрасно справлялся. Дверь за судейским подиумом снова открылась, из нее вышла высокая женщина в черной мантии и с папкой в руке. Ника даже через маску почувствовала тянущийся за судьей сигаретный запах.

— Прошу встать, суд идет, — объявила секретарь.

Все послушно поднялись.

— Прошу садиться. — Судья заняла свое место и открыла папку. — Судебное заседание объявляется продолженным. На сегодня у нас запланирован допрос потерпевшей, а также допрос свидетелей Скрынниковой, Шрамко, Воробьева. Секретарь, доложите, пожалуйста…

Продолжение фразы смазал шелест страниц, которые перебирала судья, но Ника не боялась упустить что-то важное: папа предупреждал, что формальности в судебном процессе занимают большую часть времени. Без них никуда: отсутствие такой формальности — повод для апелляции.

Сергея и Альбину обвиняли по двум статьям: мошенничество и покушение на убийство. Причем если с первым все было понятно, то про «покушение» пришлось почитать, чтобы как следует разобраться. Леха верно заметил: грань очень тонка.

Хирург умер в результате аварии, которую признали несчастным случаем. Казалось бы, убийства не было — дело закрыто. Однако следователь выяснил, что меньше чем за час до аварии Подставкина отравили, подмешав нитроглицерин в коньяк. Эксперт подтвердил, что доза оказалась смертельной.

Выходит, хирург умер бы от отравления, но по стечению обстоятельств попал под машину — произошедшее отлично подходило под статью «покушение»: преступники не сумели завершить начатое по независящим от них причинам. За покушение на убийство, да еще и в сговоре, Альбине и Сергею грозило по десять лет тюрьмы. За мошенничество — штраф и еще полгода-год условно.

В зал впустили присяжных. Ника нарисовала в блокноте шесть кружков: Художник, Аспирант, Официантка, Психологиня, Домохозяйка и последняя в списке, про которую Ника не успела спросить, а потому назвала ее «Шестая».

Присяжные с отрешенными лицами слушали, как секретарь зачитывает списки свидетелей, явившихся на заседание. Психологиня, чуть склонив голову набок, смотрела на Сергея, аспирант зевал, наверняка надеясь, что из-за маски этого никто не заметит.

Ника так увлеклась разглядыванием присяжных, что пропустила момент, когда вызвали потерпевшую. Подставкина вошла в зал.

— Пройдите к трибуне, — попросила судья.

Подставкина заняла отведенное ей место, даже не взглянув на подсудимых. Она была в маске, как, впрочем, и все присутствующие, за исключением Сергея и Ханеш. Первого от вируса защищало стекло, а последнюю, по всей видимости, судейская неприкосновенность. Даже Семашко подняла маску с подбородка, правда, кончик носа оставила открытым.

Пока судья уточняла у Подставкиной дату ее рождения, место работы и задавала прочие стандартные вопросы, Ника старалась утихомирить волнение. Сердце стучало часто-часто, будто это ее собирались допрашивать.

Судья перешла к правам и обязанностям. Ее голос звучал чуть приглушенно, но Подставкину Ника прекрасно слышала — стример располагался как раз около ее правой ладони. Все присутствующие откровенно скучали: Аспирант тер глаза, Художник разглядывал пол, Официантка накручивала на палец прядь волос. Даже Подставкиной, судя по безэмоциональным ответам, все эти формальности были до лампочки.

Наконец судья передала слово прокурору.

— Светлана Александровна, — встав с места, обратился к потерпевшей Якут, — расскажите, пожалуйста, кем вам приходился Подставкин Максим Анатольевич, в покушении на убийство которого обвиняют Власенко Сергея Сергеевича и Власенко Альбину Ашотовну?

Подставкина ответила очень тихо, Ника не поняла ни слова. На помощь, как ни странно, пришел Якут:

— Представляю, как вам нелегко, но все-таки попрошу говорить чуточку громче.

— Хорошо, я постараюсь. Максим был моим мужем.

— Спасибо. Соболезную вашей утрате. Скажите, у вас есть дети?

— Есть. Катюша, ей в этом году четырнадцать.

Якут покивал, выдерживая паузу. Видимо, рассчитывал, что наличие дочери вызовет еще большее сочувствие к Подставкиной.

— Расскажите, пожалуйста, своими словами о событиях, произошедших третьего февраля две тысячи восемнадцатого года.

— В тот день Максим был на дежурстве, точнее, сказал, что у него дежурство. — Подставкина бросила быстрый взгляд на Альбину.

Значит, она в курсе про якобы намечавшееся свидание?

— Так он дежурил в тот день или нет?

— Согласно штатному расписанию — нет, но мне сказал, что у него дежурство.

— Понятно. Продолжайте, пожалуйста.

— Катюша была в школе. Валентина Степановна дома. Я пришла с работы и обнаружила Валентину Степановну на полу в гостиной.

— Валентина Степановна — это кто?

— Моя свекровь, мать Максима. Ее муж умер пять лет назад, и она переехала к нам.

Ханеш едва уловимо кивнула Подставкиной-старшей, та склонила голову в ответ. Якут, секретарь, папа и даже Семашко — все мимолетом глянули на мать убитого, только присяжные смотрели в другую сторону — на свидетельскую трибуну. Они не знали, что за женщина сидит в зрительском зале. Откуда? Присяжные материалы дела не читают, со следователем не общаются и впервые слышат обо всех обстоятельствах только во время судебных заседаний. Наверняка у них полная каша в голове: как убили Подставкина? за что? какие есть доказательства? и при чем тут мошенничество? — ничего не понятно.

— Итак, вы пришли домой и обнаружили Валентину Степановну на полу, — подсказал Якут. — В котором часу это было?

— В половине восьмого.

— Почему вы так точно называете время?

— Потому что я сразу позвонила Максиму. Позже следователь проверил время звонка и сказал, что это было в половине восьмого.

Якут взял со стола файл с документами.

— Ваша честь, прошу приобщить к материалам дела детализацию вызовов с телефона жертвы. Согласно детализации, звонок с домашнего телефона в квартире Подставкиных на сотовый телефон убитого произошел в девятнадцать тридцать две.

Ханеш посмотрела на папу.

— Защита, ваше мнение?

— Нет возражений, ваша честь, — ответил папа, чуть приподнявшись.

Ханеш перевела взгляд на Семашко.

— Нет возражений, ваша честь.

Ханеш кивнула приставу, дежурившему у входа. Тот прошел через весь зал, забрал у Якута файл и передал секретарю.

Ника наблюдала за происходящим, не понимая, к чему такие сложности? Ведь прокурору было проще протянуть руку и отдать документы самостоятельно.

— Светлана Александровна, — продолжил Якут. — Что было дальше? После того как вы обнаружили свекровь на полу.

— Она лежала без сознания, я запаниковала, не знала, что делать, и позвонила Максиму. Он объяснил, как оказать первую помощь, сказал, что вызовет скорую и сам уже бежит домой.

Подставкина говорила четко и уверенно. Не было причин сомневаться в ее словах, кроме одной — описываемые события происходили не с ней, а с ее дочерью.

— Что случилось потом? — монотонно спрашивал Якут.

— Я сделала, как велел Максим: подняла свекрови ноги, расстегнула пуговицы, растерла пальцы, стопы, виски. Она потихоньку приходила в сознание. Я не стала поднимать Валентину Степановну на ноги, оставила на полу, принесла подушку, одеяло, измерила