Читать книгу - "Мелочи сыска - Алексей Макеев"

Снова загремела музыка, изображая какой-то страстный томительный мотив, на помост упали разноцветные лучи софитов, и Гуров с нетерпением уставился на дверь, из которой, как он ожидал, должна была появиться Камилла.

Не было никакого сомнения, что Камилла – не настоящее имя. Оно могло принадлежать кому угодно. И это было, пожалуй, разумно – так, наверное, легче обнажать тело под жадными взглядами незнакомых людей – чужое имя создает иллюзию защиты, некую виртуальную оболочку. Ведь раздевается не Елена, не Настя, не конкретная девушка с московской окраины, а некая знойная Камилла, которой сам черт не брат, – по сути дела, призрак, галлюцинация, воплощенная фантазия распаленных бездельников, которая исчезнет, лишь только наступит утро.

Гуров почему-то думал, что первым номером здесь должна быть именно Елена – было у него такое предчувствие. Но этого не произошло – под стук электронного барабана на освещенный помост зазывной походкой вышла другая девушка.

Она была покрупнее Елены – крашеная смазливая блондинка с равнодушными темными глазами. У нее были широкие бедра, большая грудь и не слишком плоский живот. Гуров рискнул бы предположить, что она не слишком-то ограничивает себя в сладком. Он предполагал, что дамы, профессионально занимающиеся стриптизом, должны более тщательно следить за своей формой.

Но, кажется, самозваная Камилла придерживалась иного мнения. Она прекрасно знала, чего от нее хотят. Чеканным шагом она несколько раз прошлась взад-вперед, позволяя рассмотреть себя во всех подробностях, а потом резким заученным движением сорвала с себя коротенькую, усыпанную блестками курточку. Те, кто сидел у самого помоста, радостно загудели, подбадривая блондинку на дальнейшие подвиги.

Она же не торопилась. Теперь на ней остался только узенький купальник из двух частей, и, чтобы избавиться от него, понадобилось бы не более пары секунд. Однако сценарий действа не предполагал такой скорой развязки. Публика должна была созреть – возможно, до той стадии, когда рука сама потянется в карман за поощрением.

Стриптизерша начала тянуть традиционную волынку – приседать, изгибаться, описывать круги вокруг полированного шеста, не забывая посылать в зал зажигательные улыбки и страстные взоры. По ее крутым бедрам скользили разноцветные блики от бьющих в упор прожекторов. Атмосфера постепенно накалялась. Гуров допил свое пиво и заказал еще.

Божественная Камилла крутилась на подиуме минут пятнадцать. Череда многообещающих телодвижений и соблазнительных улыбок казалась бесконечной. Когда в публике стал раздаваться негодующий ропот, девушка пошла ва-банк. Под гром барабанов и ослепительное мигание взбесившихся ламп она освободилась от верхней половины своего костюма и вывалила на всеобщее обозрение действительно восхитительную грудь, заслужив тем самым шумную благодарность сгорающих от нетерпения зрителей.

Но на этом, как ни странно, все и закончилось. Сверкая манящими полушариями, Камилла еще немного потерлась вокруг шеста и, лучезарно улыбаясь, удалилась в темный конец помоста, где и исчезла под выкрики пьяных гостей, у которых возбуждение мешалось с разочарованием. Гуров обратил внимание, что во время танца многие посетители делали попытки дотянуться до прелестей стриптизерши и даже забраться на помост, но почему-то никто из них так и не пожелал раскошелиться. Трусики Камиллы остались в девственной неприкосновенности. Не то что возбуждающих баксов – даже простых деревянных рублей никто совать в них не пробовал.

Пока Гуров размышлял, чем вызвано такое скупердяйство, на сцену выступили еще две девицы. Они были похожи как близнецы, а возможно, ими и являлись. В отличие от Камиллы, эти девушки были брюнетками и обладали точеными, явно тренированными телами, а свою программу выполняли с завидной гибкостью и синхронностью. Наверное, в прошлом они были спортсменками и довольно неплохими. Публика, в своем большинстве также имеющая отдаленное отношение к спорту, принимала их гораздо теплее, и близняшки собрали первый урожай «зелени». Надо заметить, что выступали они минут на десять дольше и обнажились под конец практически полностью. Однако публика вряд ли успела что-либо в подробностях рассмотреть, потому что хитрые устроители шоу в самый пикантный момент заволокли всю сцену густым дымом, а когда он рассеялся, девушек уже не было.

Потом наступил перерыв, во время которого публика обменивалась впечатлениями и накачивалась спиртным. Крики становились все громче, а атмосфера в зале все агрессивнее. То тут, то там вспыхивали ссоры. Вмешательство опытных вышибал на какое-то время сглаживало конфликт, но Гуров буквально шкурой чувствовал, что в любой момент может произойти потасовка. Оставаться здесь становилось небезопасно, тем более что Гуров уже давно ловил на себе недовольные взгляды отдельных завсегдатаев, которые наверняка испытывали в отношении его какие-то подозрения.

«Зареклась ворона дерьмо клевать, – подумал он с раздражением. – До чего мерзкое местечко – просто скотный двор какой-то. Разогнать бы всех к чертовой матери, а хозяев за распространение порнографии и скрытую проституцию – на нары, чтобы отдохнули от веселой жизни. Да ведь у них наверняка лицензия, подписанная в самых высоких кабинетах… И не ухватишь – сразу начнутся разговоры о демократии, о праве народа выбирать зрелища… Словоблудие, мать его… Ладно, Гуров, не бери все близко к сердцу, будь проще и чаще сплевывай. У нас здесь свои дела».

Однако, когда на помост вышла еще одна исполнительница – похожая на японку миниатюрная стриженая девушка с явно силиконовой грудью, – Гуров опять занервничал. Отсутствие Липатовой начинало его всерьез беспокоить. Ее не было ни на подиуме, ни в зале. Появилось даже неприятное ощущение, что, теряя время у стойки, он упускает что-то кардинально важное.

Гуров перебрался поближе к бармену и, улучив удобный момент, задал ему вопрос:

– Послушай, дорогой, а Лена сегодня будет выступать?

Бармен посмотрел на него спокойным заторможенным взглядом и без интонаций ответил:

– Лена? Кто это? Не знаю такой. Хотите еще пива?

– Не хочу пива, – сказал Гуров. – Меня интересует Елена Липатова. И не надо размазывать кашу по тарелке. Она ведь у вас работает? – не сводя глаз с переносицы парня, он положил на видное место десять долларов и толкнул их в сторону бармена.

Тот равнодушно оглянулся по сторонам и неуловимым движением смахнул деньги куда-то под прилавок. Затем он ловко наполнил пивную кружку и, подавая ее Гурову, тихо сказал:

– У нас не приветствуются контакты с девушками. Можете нарваться на неприятности.

– Здесь твоя грядка, тебе виднее, – заметил разочарованный Гуров. – Только меня не интересуют неприятности. Меня интересует, будет ли выступать Липатова.

Бармен изучающим взглядом посмотрел на него и осуждающе проговорил:

– Липатова давно не выступает. Она занимается сценической подготовкой. Теперь ясно, дядя?

Гуров уже не слушал. Он медленно отодвинулся в сторону и смешался с возбужденной толпой. На него сейчас никто не обращал внимания – японка на помосте, энергично крутя задом, стягивала с себя кружевные трусики.