Читать книгу - "Черная тропа - Оса Ларссон"

Анна-Мария замолчала, выжидая. Иногда прием помогал. Но не с этим парнем. Маури тоже выжидал, внешне совершенно не тяготясь молчанием.

В конце концов, Анне-Марии снова пришлось заговорить. Ведь собеседнику скоро надо уезжать. Разговор получился на редкость пустым и односложным.

— Вам известно, не угрожали ли ей в последнее время?

— Насколько я знаю, нет.

— Письма с угрозами? Телефонные разговоры? Ничего такого?

Каллис покачал головой.

— Были ли у нее враги?

— Не думаю.

— Существуют ли люди, испытывающие ненависть к компании, которые могли бы совершить такое?

— С какой стати?

— Не знаю. Месть. Предупреждение.

— Кто бы это мог быть?

— Вот об этом я вас и спрашиваю, — сказала Анна-Мария. — Ваша компания занимается рискованными экономическими проектами. Из-за вас многие, вероятно, лишились своих денег. Может быть, есть кто-то, кто чувствует себя обманутым?

— Мы никого не обманываем.

— Хорошо, оставим эту тему.

Маури Каллис изобразил на лице выражение наигранной благодарности.

— Кто знал о том, что она находилась на базе отдыха компании в Абиску?

— Не знаю.

— Вам было об этом известно?

— Нет. Она просто взяла несколько свободных дней и уехала.

— Итак, — подвела итоги Анна-Мария, — вы не знаете, с кем она общалась, чем занималась в свободное время. Вам неизвестно, угрожали ли ей и существуют ли лица, которые могли бы испытывать ненависть к компании в целом… еще что-нибудь хотите сообщить?

— Не думаю. — Каллис посмотрел на свои часы.

У Анны-Марии возникло желание встряхнуть его за плечи.

— Вы когда-нибудь говорили о сексе? — спросила она. — Известно ли вам — были ли у нее особые предпочтения в этом вопросе?

Маури заморгал.

— Что вы имеете в виду? — спросил он. — И почему задаете такой вопрос?

— Вы когда-нибудь говорили с ней на эту тему?

— В чем дело? Вы хотите сказать, что ее… что-нибудь указывает на то, что… она подверглась каким-то сексуальным действиям?

— Как я уже сказала, в настоящий момент преждевременно…

Каллис поднялся.

— Извините, — сказал он. — Я вынужден уехать.

С этими словами он вылетел из комнаты, пожав на ходу руку Анне-Марии. Она даже не успела отключить диктофон, когда дверь за ним закрылась.

Женщина подошла к окну и глянула на парковку. Во всяком случае, Кируна показала себя с лучшей стороны. Толстый слой снега и яркое солнце.

Маури Каллис, Дидди Ваттранг и начальник службы безопасности вышли из здания и направились к арендованной машине.

Маури шел на два метра впереди Дидди — похоже, они не обменялись ни словом. Начальник службы безопасности открыл Каллису заднюю дверь, но тот обошел машину и сел на пассажирское сиденье рядом с водителем. Дидди остался на заднем сиденье один.

«Вот так-то, — подумала Анна-Мария, — а по телевизору они смотрелись лучшими друзьями».

— Ну, как у тебя все прошло? — спросил Свен-Эрик Анну-Марию пятью минутами позже.

Он, Анна-Мария и Томми Рантакюрё сидели в кабинете Анны-Марии и пили кофе.

— Что тут сказать? — медленно протянула Анна-Мария. — Это был, пожалуй, самый худший допрос в моей жизни.

— Да брось, — проговорил Свен-Эрик утешительно.

— Уверяю тебя, лучше было бы вообще его не проводить. А как у тебя с Ваттрангом?

— Да не особенно. Возможно, нам нужно было поменяться. Думаю, он с большим удовольствием побеседовал бы с тобой… Знаешь, что он сказал? Что она была его лучшим другом. И потом чуть не разревелся. Он не знал, что она уехала в Абиску, но, похоже, это было в ее стиле. Она никому особо не докладывала о своих делах. У нее бывали бойфренды, но как раз в данный момент брат ничего такого не знает.

— Начальник охраны Микаэль Вик — отличный парень, — сказал Томми Рантакюрё. — Мы успели с ним немного поболтать. Он служил в десантных войсках, а затем прошел обучение и получил звание офицера запаса.

— Но ведь он полицейский? — спросил Свен-Эрик.

— В любом случае, кто-то из них что-то скрывает, — проговорила Анна-Мария, которая все еще была мыслями в разговоре с Маури Каллисом. — Либо он, либо они.

— Да, он работал в полиции, — продолжал Томми Рантакюрё. — Но потом устроился офицером в Особую группу охраны. Оказывается, надо было немного напрячься, когда служил в армии, а не болтаться просто так. Хотя всегда можно получить работу в Ираке или в частных охранных предприятиях. В смысле — будучи в прошлом полицейским. Не обязательно быть кадровым военным. Уйдя из Особой группы и устроившись в частный сектор, Микки Вик стал заколачивать по пятнадцать тысяч евро в месяц.

— У Каллиса? — спросил Свен-Эрик.

— Нет, в Ираке. Но потом он захотел вернуться в Швецию и найти себе работенку поспокойнее. Этот парень побывал везде… хотя не в тех местах, куда ты ездишь в отпуск с детьми.

Только теперь Анна-Мария уловила, о чем говорят коллеги. Ей даже показалось, что последняя фраза — дословная цитата от Микаэля Вика.

— Знаешь, ты лучше оставайся с нами, вместо того, чтобы нестись за тридевять земель и получить от террористов пулю в голову, — сказал Свен-Эрик Томми Рантакюрё, который буквально растворился в мечтах о полной приключений жизни с кучей денег в кармане.

Микаэль Вик свернул с шоссе Е10 к аэропорту Кируны.

Маури Каллис и Дидди Ваттранг всю дорогу просидели молча. Никто ни словом не обмолвился об Инне. Микаэль не заметил, чтобы кто-нибудь из них плакал. Едва они оставались одни, мужчины даже не смотрели друг на друга. Он отметил, что никто не спросил о его наблюдениях, соображениях, о том, что он выяснил из разговора с Томми Рантакюрё.

Ясно, что после ухода Инны началась иная эпоха. С ней все же было как-то веселей.

Уйдя из Особой группы, Микаэль едва выносил пребывание в Швеции. К тому моменту, как он пришел на интервью для приема на работу в фирму Маури Каллиса, он превратился в человека, просыпающегося в три часа ночи и изо всех сил борющегося с чувством полной бессмысленности бытия.

Инна помогала ему в первый год работы на Каллиса. Казалось, она чувствует, что с ним происходит. Она всегда находила минутку, чтобы поболтать о делах Маури — с кем предстояло встретиться и зачем. Постепенно он начал ощущать себя частью предприятия «Каллис Майнинг». У него появилось чувство «мы».

Он по-прежнему плохо спал, рано просыпался. Но уже не так рано, как прежде. И больше не тосковал по Конго, Ираку и Афганистану.