Читать книгу - "Додо - Сильви Гранотье"

Во-первых, я не сделала очевидного, то есть не бросилась в его распахнутые объятья, а проявила некоторую сдержанность. Постаралась придать себе одновременно взволнованный и недоверчивый вид. Он опустил руки.

Глаза его обежали помещение, и он со смущением сказал:

– Тебя встретил мой сын? И усадил на кухне. Вот маленький паршивец. Такой сноб. Поднимемся в мой кабинет, там будет удобнее. Я возьму твою кружку? Хочешь поесть чего-нибудь? Иди сюда, это надо снять.

Я позволила ему снять с меня брезентовую куртку, под которой я носила с самого сентября толстый свитер на молнии с узорами, которые не скрывали пятен. Он сделал вид, что ничего не замечает, повесил мою куртку в шкаф, не выказывая отвращения. Побеспокоился, не жарко ли мне в моей дырявой шерсти, но тут я перевела стрелки в правильное положение, поинтересовавшись, который час. Получив ответ, заявила, что у меня скоро назначена другая встреча и долго задерживаться я не могу.

Я двинулась впереди него по лестнице, и это меня не успокоило. Мы остановились на втором этаже, и он обогнул меня, чтобы отворить дверь своего кабинета, который полностью соответствовал всему облику дома, то есть был необъятным. Усадил меня в уголке, таком же уютном, как те странные места, где руководители государств вроде бы непринужденно болтают, улыбаясь друг другу, на радость фотографам.

Потом уселся напротив, наклонился вперед, обхватив руками колени, весь внимание и сосредоточенность, и спросил:

– Ну как у тебя дела?

Если б у меня поднакопилось газов, я бы пукнула ему в физиономию, но что делать – не всякий день праздник.

Потребовалось немедленное разъяснение:

– Мои дела сам видишь. И тебе на это плевать не меньше, чем мне. Слушай, Хуго, время прошло, и я сейчас не в том состоянии, чтобы претендовать на что-либо или на кого-либо. Мне нужна твоя помощь. Нет, не финансовая, сейчас объясню. Но сначала скажи, что это за белиберда с Риталем?[16]

Он засмеялся – несколько нервозно, как мне показалось.

– Ты не изменилась. Всегда прямо к цели, никаких фиоритур. Как я тебя узнаю. – И это он мне, королеве уверток! – Ладно. О Ритале. Его зовут Витторио Альфиери. Бизнесмен и мой партнер по тому продюсерскому проекту, который я сейчас запускаю. Ты, конечно, о нем не слышала…

Деликатное многоточие, призванное смягчить неизмеримую дистанцию, разделяющую наши два мира.

– Отчего же. У клошаров неограниченный доступ к прессе. Ею полны помойки. С некоторым запозданием мы ее получаем и даже иногда читаем.

– Извини. Я не хотел… Речь идет о довольно сложном деле. Ладно, давай объясню… Альфиери был очень хорошо знаком с твоим другом Полем Кантером. Я не хочу изображать из себя учителя жизни, но лучше бы тебе никогда не встречаться с этим типом. Понимаешь… – Очередное многоточие дало ему время подняться и отворить окно в сад. – Я не открою тебе ничего нового, заметив, что экономическая жизнь Италии всегда была, гак сказать, специфической. Мафия традиционно влияет на политику и экономику. Ладно, это их дело, а для нас звучит как анекдот. Вот только мы считаем Альфиери гангстером, а итальянцы – бизнесменом. Раньше он был незаметным посредником, который занимался отмыванием сомнительных средств. Кантер был знаком по покерному столу с одним распространителем видеокассет, имени которого я называть не буду. Он предложил себя в качестве посредника между этими двумя дельцами. Альфиери вручил Полю крупную сумму денег… Дальше произошло то, что мы знаем. Я оказал тебе услугу, о которой мы оба знаем. Поль Кантер исчез, и деньги вместе с ним… А сам Альфиери попал в мышеловку: он должен был отчитаться перед не слишком дружелюбными партнерами. Тогда погиб распространитель видеокассет, став жертвой, как считается, неудачного сеанса садо-мазо. Но деньги в результате так и не нашлись… Неожиданный поворот: Доротея Мистраль обвиняется в убийстве Поля Кантера. Альфиери проводит свое расследование и обнаруживает, что именно Хуго Мейерганц нашел ей лучшего адвоката. Так я познакомился с Витторио.

– Начало прекрасной дружбы.[17]Ты силен, Хуго.

– Прежде всего я испугался. Альфиери как с неба свалился со своими непонятными вопросами, угрожающим тоном, и мне вовсе не хотелось, чтобы он заподозрил, какую роль я сыграл в исчезновении Поля. Тогда я сказал ему правду, вернее, часть правды, а раз это была правда, ее можно было проверить.

Поскольку я приподняла бровь при слове «правда», он уточнил:

– Истинная Правда: я был твоим другом и знать не знал Поля Кантера. Точка. Теперь ты лучше понимаешь, почему я предпочел прервать с тобой всякие связи. Ты ничего не знала о махинациях Поля, и я хотел защитить тебя от итальянских методов дознания. Тем более что они на некоторое время установили за мной наблюдение. И то, что я тебе сейчас рассказываю, я постепенно складывал по кусочкам. Представь мой ужас, когда именно сегодня ты явилась ко мне в офис.

– А твоя жена?

– Моя жена? Ах да, жена. Ну, мы расстались, как говорят, по взаимному согласию, несколько лет спустя. Я часто думал о тебе, сама понимаешь. Если бы ты доверяла мне, если бы ты не призналась… Ладно, нет ничего бесполезнее сожалений. К счастью, ты пришла. Было важно, чтобы я объяснил тебе ситуацию. Потому что ни в коем случае, как для твоей безопасности, так и для моей, Альфиери не должен знать, что мы поддерживаем отношения.

– Он меня видел в твоей конторе, не забывай.

– Я придумал наспех, что ты пришла за помощью и я подыскал тебе какую-то работу статиста… Но вот главное, что я хотел тебе сказать. Я считаю себя в долгу перед тобой, после всего, что ты ради меня перенесла. Я не могу видеть, в какой ты нужде, и мы должны вместе найти выход…

Деньги, деньги, деньги, волшебное слово, деньги. Они заменили сам предмет обмена, чтобы, как считалось, облегчить этот обмен, и теперь служат универсальной шкалой ценностей. Хуго, без сомнения, намеревался списать всю ложь со своей долговой доски, добавив к цифре несколько нулей, как я попыталась списать свои желания, заплатив Полю. Все справедливо. Вот только у Хуго еще хватало дури, чтобы считать, будто деньги обладают объективной ценностью, неизменной для всех. А может, он просто хотел оправдаться за то, что он преуспел, а я нет.

Имеет ли цену горе? А страх? А любовь? На мой взгляд, Хуго был невероятно наивным. Но если бы я тогда поняла, что именно он пытается купить, делая свое хамское предложение, мне стало бы его жаль. Какая мрачная трагедия. Хватит, не время предаваться философским размышлениям. Чем выше взобрался, тем больнее падать.

На какое-то мгновение я восхитилась объяснениям Хуго. Если бы я не встретила Ксавье, я бы все проглотила. Кстати, я и сейчас не все выплюнула. Этот балбес Поль вполне мог запустить руку в чужую казну, продолжая клянчить у меня по пустякам. История с Альфиери не все объясняла, но сама по себе была вероятна. А если она сможет пригодиться Ксавье, тем лучше.