Читать книгу - "Убили Винни - Джереми Камерон"

— «Господи» тут ни при чем.

— Кто это? Я ему бошку оторву!

Козлина говорит:

— Скорей уж член.

Шарон ему:

— Ты за своим следи!

На эту тему особенно нельзя было распространяться: мама про тот случай так и не узнала.

— Срок какой?

— Три месяца.

А Козлина все никак не уймется:

— И что же ты, рожать собираешься?

— Да неужели, урод! Я же никому, кроме ребенка, тут не нужна!

— А с ребенком, думаешь, нужна будешь? — Мать заплакала. — Я думала, ты компьютерами будешь заниматься, стюардессой станешь.

— Так я и стану.

— Щас! Я не буду тут с ребенком сидеть, пока ты там прохлаждаешься!

— Да не нужны мне твои компьютеры, я хочу, чтобы меня любили!

Козлина говорит:

— Мы тебя все любим.

— Ага, знаю я, как ты меня любишь! Тут никто никого не любит. Как отец ушел, у нас вообще не семья, а морг какой-то!

Мать:

— Вспомнила! С тех пор сто лет прошло!

— Да вы тут отмороженные все, у вас вообще ничего в жизни нет и не будет!

Ну и пошло. Компьютеры, дети — в общем, дурдом. Я вышел покурить спокойно. Потом слышу: дверь хлопнула — это Козлина ушел. Потом слезы, всхлипы, прихожу, а они там обнявшись рыдают, типа женские дела. Потом еще дня два было напряженно, а дальше пошло по-старому, только Шарон стала округляться.

Родила она в сентябре, сразу, как услышала, что прошла экзамены в школе. У нее день рождения двадцать седьмого декабря, только мне сдается, что Кевин ей его на Рождество заделал.

* * *

Потом я стал встречаться с Келли. И ребенка с ней родил: надо, думаю, и мне попробовать. Она мне и не сказала, что беременная, потом вдруг раз — и готово. Якобы от меня. Может, и от меня, не знаю. Но я всегда говорю: детьми должна женщина заниматься.

Хотя, вообще, нормально: пацан у меня хороший, только вот балует она его. Он только меня слушается. Как я ушел — все, хулиганить начинает. Скоро уже в футболян гонять начнет, магнитолы из машин воровать. Ладно, шучу. Нейрохирургом будет.

Под ребенка ей квартиру дали, я к ней туда переехал. Обои старые ободрал, новые поклеил. Мебель нам кой-какую выдали, плиту, ковра кусок. А занавески и белье постельное сам своровал: от государства теперь не дождешься. Занавески красть — дело муторное: надо же размер знать, просто так — набрал под мышку и ушел — не годится. В субботу, значит, после обеда сходил в оптовый, выбрал что нужно, потом ночью вернулся и спер. Джимми Фоли с фургоном помог.

Полгода жил с ней: то уходил, то приходил. Тут ведь за хорошее поведение досрочно не освобождают. С одной стороны, хорошо: когда надо, она всегда под боком, с другой, плохо: иногда ей надо, а тебе спать хочется. Опять же свобода ограничена: на несколько дней уходишь — сразу вопросы: куда идешь, зачем и прочее. Ну да, я ремонт делал, я все красил, но это же не значит, что я тут пожизненно прописался.

Потом она работу нашла. Оператор терминала: то ли в школе выучилась, то ли еще где-то. Зарплата хорошая. Она тут же Дэнни на меня перекинула — и вперед. Это, надо думать, мамаша ее намутила. Короче, ушла в восемь, вернулась в шесть. Я ему за это время четыре раза подгузник сменил, три раза покормил и десять раз на стену влез. Он и засыпал-то всего два раза. Нет, все нормально, я, в общем-то, домосед, только я люблю сам решать, когда мне что делать. Или когда в бар сходить. Дэнни-то у меня пока непьющий.

Хотя я с ребенком лучше управляюсь, чем она. Я с ним строже, он меня слушает. Но в общем, мне все это дело надоело, и я ей говорю:

— Я тоже буду работу искать.

Она:

— Ты? Кому ты нужен-то?

Хорошо там Дэнни был, а то я бы ей врезал.

Пошел в бар на Биллет, чтобы ее не видеть, выпил малость. Потом пошел нанял няньку из нашего квартала. У нее таких четверо. Деньги-то хорошие, только четыре засранца — это шестнадцать подгузников в день.

Дэнни меня любит, я ему всегда гостинцы приношу, когда могу. Я его не брошу, как меня отец бросил.