Читать книгу - "Кровь слепа - Роберт Уилсон"

— А что именно «происходит»?

— Ты поглядел на таинственного незнакомца в доме у Якоба? — спросил Пабло, проигнорировав последний вопрос.

— Никогда мне не встречался, — отвечал Фалькон.

Разговор был окончен. Фалькон угрюмо глядел на аппарат, не желая дальнейших осложнений. Он вызвал Ферреру.

— Меня до вечера не будет, — сказал он. — И я попрошу тебя опять навестить Марису и поработать с ней. Сделай все возможное, чтобы завоевать ее доверие. Она должна сообщить нам, кто именно оказывает на нее давление.

Откинувшись в кресле, он попытался глубоко дышать и прогнать напряжение, вспоминая прощальный поцелуй Консуэло. Поцелуй этот выражал многое. Он заключал в себе сложное чувство женщины, вверяющей мужчине свою судьбу. Потом ему вспомнился футбольный матч в саду и как доверчиво приник к его груди Дарио вечером, накануне матча. Мальчик многое значил для него, заставляя вспомнить собственное его безоглядное доверие матери, то, как целовала его когда-то мама в Танжере. И это сходство с Дарио и осознание им этого сходства заставляло его чувствовать как свою силу, так и слабость, уязвимость. Он открыл глаза и, опершись на стол, расправил плечи, собираясь встать и ехать в аэропорт. Он вдруг понял, что происходит: в нем стали пробуждаться родительские чувства, и это изменило отношение к нему Консуэло, решившей впустить его в свою жизнь, всецело доверившись ему.

— Опять вы! — сказала Мариса, увидев Кристину Ферреру в приоткрывшуюся дверную щель. — Не знаю, что случилось с вашими коллегами. Пол Севильи может быть ограблено и изнасиловано, а вы все ко мне ходите, в мою дверь стучитесь!

— Это потому, что мое дело — убийство, а не что-нибудь другое, — ответила Феррера.

Мариса смерила ее взглядом. Глаза ее блестели: не то выпила, не то наширялась.

— Выбрана специально, — сказала Кристина.

— Для чего выбрана? — спросила Мариса, чувствуя, как под носом у нее собираются капли пота. — Входите, — добавила она внезапно поскучневшим голосом и пропустила Кристину в дверь.

На Марисе были одни лишь трусики-бикини. Она взяла сигарный окурок, закурила и, откинувшись на свой рабочий стол, выпустила изо рта колечко дыма.

— Хорошенькая девственница, — произнесла она.

— Вообще-то я была монахиней, — сказала Феррера. — Возможно, это играет роль.

Мариса насмешливо фыркнула, отчего из носа у нее вырвалась струйка дыма.

— Шутите, наверное.

Окинув ее взглядом, Феррера заметила стоявшую за ее спиной бутылку «Гавана-Клаб» и банку колы.

— Я оденусь, — сказала Мариса.

И, пошарив в поисках одежды, влезла в футболку.

— Ваш начальник, — сказала она и запнулась, роняя пепел. — Не знаю, как его там, но мужик он умный. Головастый. Что для копа редкость. И для севильца также. Умный мужик, Заслал вас сюда одну. Он все время думает, соображает. Пришел сюда, посмотрел мои работы… ни слова не сказал. И все думает, думает. Прокручивает в голове. И в результате — вот вы здесь, у меня, правда? Бывшая монашка. Все просчитано.

— Не такая уж я монашка, — прервала Феррера пьяную болтовню.

— Нет? А почему? Выглядите подходяще, — сказала Мариса. — Наверняка можете сами выбирать себе парней.

— Не понимаю, что вы имеете в виду.

— А ко мне-то всякие липнут, — пробормотала Мариса как бы себе под нос. — Расскажите-ка, почему у вас не получилось с монашеством.

— Однажды вечером в Кадисе меня изнасиловали двое парней, — невозмутимо ответила Феррера. — Подкараулили меня, когда я шла к своему парню. Вот так. Подробности вам знать ни к чему. С монашеством не вышло, потому что я небезупречна. Имею слабости.

Мариса сплюнула табачные крошки из жеваного кончика сигары.

— И это тоже просчитано, — неприязненно бросила она.

— Единственное, что просчитал старший инспектор, — это то, что вы вряд ли очень любите мужчин. Почему он и послал к вам меня… женщину.

— Бывшую монашку, которую изнасиловали.

— Он не думал, что я вам это расскажу.

— Зачем же рассказали?

— Чтобы вы убедились, что я не та хорошенькая девственница, которой вы меня сочли, — сказала Феррера. — Я тоже кое-что перенесла, тоже страдала. Может быть, меньше, чем страдает Маргарита, но достаточно, чтобы понять, каково это, когда в тебе видят лишь кусок мяса.

— Выпьете? — осведомилась Мариса. Казалось, слова девушки послужили для нее своего рода сигналом.

— Нет, спасибо, — сказала Феррера.

Мариса щедро плеснула себе в стакан рому и разбавила его колой.

— Садитесь. — Она указала на низкую дешевенькую табуретку. — Вы, похоже, взмокли.

И Феррера окунулась в облако ее запаха — запаха мыла и дезодоранта с примесью пота.

— Вы всегда пьете во время работы?

— Никогда, — отвечала Мариса, вновь поднося зажигалку к своему окурку.

— Значит, сейчас вы не работаете?

— Работала бы, если б не мешали.

— Другие тоже мешают? Не только мы?

Мариса кивнула. Отпила из стакана.

— Дело не только в том, что он считает меня мужененавистницей… — сказала она, тыча в сторону девушки своим окурком. — А я вовсе и не мужененавистница. Как могу я ненавидеть мужчин, если только мужчины могут меня удовлетворить? Трахаюсь я только с мужчинами. Какое же это мужененавистничество? Ну а вы? Тоже трахаетесь только с мужчинами?

— А в чем же тогда дело? — спросила Феррера, чувствуя, что одурманенный алкоголем мозг собеседницы уже повело в сторону.

— Он считает, что я ее убила, — сказала Мариса. — Старший инспектор думает, что я убила его жену. То есть бывшую его, а теперешнюю Эстебана!

— Он этого не думает.

— Вы знали ее?

— Инес? — переспросила Феррера и мотнула головой.

— Не понимаю, почему ваш инспектор женился на такой, — сказала Мариса и, указав на свою голову, сделала отрицательный жест. — Там у нее ничего не было. Полная пустота!

— Все мы ошибались, — сказала Феррера, в чьем сознании мгновенно мелькнули последствия собственных и чужих ошибок.

— Вот Эстебану она подходила, — сказала Мариса. — Для него такой выбор в самый раз.

— Почему вы так говорите?

— Очередной пирожок ни с чем, пустой сосуд, — сказала Мариса и постучала по дереву своего верстака. — Пустышка! Под стать ему!

— Так чем же он вам понравился?

— Скорее следует задаться вопросом, чем я понравилась ему, — сказала Мариса. — Просто под руку подвернулась. И он стал лезть ко мне. А что я при этом думала, значения не имело. Севильские мужики все такие. Лезут. И приманивать не надо.