Читать книгу - "Восьмое делопроизводство - Николай Свечин"

— Сижу и чувствую, что из меня что-то вытекает. Ну, думаю, амба: кишки наружу лезут. А это нервы и ничего больше.

Короче говоря, обошлось без жертв среди полицейских. Маз успел застрелить продавшего его купца. Сразу три пули оборвали его поганую жизнь. Покойника обмеряли, справились в картотеке и выяснили, что главарем «Беты» был знаменитый Тит Куроедов по кличке Анчибал. Налетчик, трижды бежавший с каторги, осевший было в Америке, но вернувшийся с целью пограбить. Помер, и ладно! Два сыщика и жандармский полковник, всадившие в него по заряду, не переживали. За таких душа не болит.

«Бета» попалась в полном составе. Скоки действительно пришли в трактир, как «люди двадцатого числа» за получкой^[48]. Градоначальник Драчевский телефонировал Столыпину и попросил отметить героических правоохранителей.

Лыков, пережив страх, встал утром в хорошем настроении. Так происходило и прежде. Когда случалось неладное, бояться было некогда, и он давал волю кулакам. До сих пор это выручало. А потом можно долго спать, лениться, не спешить в присутствие… В результате статский советник оказался на Фонтанке в половине двенадцатого. В кабинете сидел грустный Азвестопуло с перевязанной головой.

— Что случилось? — опешил шеф. — Вроде мы вчера без тебя бились, ты должен был лечиться.

— Да мне того… завидно стало на ваш полет.

— И?

— И я поехал на Коломяжский ипподром.

— Ты поднялся в воздух на аэроплане? — побледнел Лыков. — Балбес, совсем с ума сошел?

— А чем это хуже вашего дирижабля?

— Дирижабль намного безопаснее. Что, убился? С какой высоты грохнулись? Хорошо, что вообще живой!

Грек скривился еще больше:

— Нет, сели мы хорошо. Я подкатил к баронессе, попросил взять в показательный полет. Помните, там есть такая?

Лыков помнил. На Коломяжском ипподроме авиаторы разыгрывали Большой Петербургский приз в 50 000 рублей. Особый интерес у публики вызывала единственная женщина-летун баронесса Деларош. Отважная барынька поднималась в небо на аппарате «Буазен». Газеты писали: Деларош продержалась в небе 7 минут и поднялась на высоту 60 метров! Это было близко к рекорду поручика Попова и являлось выдающимся результатом. Тем более для женщины.

— Так, — начал приходить в себя делопроизводитель, — вы взлетели и благополучно сели?

— Да.

Лицо грека приняло такое же ошалело-счастливое выражение, как у Лыкова на фотографии.

— Вот счастье! Я так рад, так рад, что решился. Баронессе, конечно, спасибо. Им разрешают катать зевак, но к ней все боялись проситься, никто не хотел с бабой летать. Я был первый. И она не отказала.

— Сергей! Так что же у тебя тогда с головой?

Азвестопуло словно пробудился ото сна.

— А! Это Машка скалкой.

— Тебя побила жена?

— Угу. Вот дура… Стукнула со всей силы. Целых два раза. Я не был готов и пропустил удары.

— А почему два раза? — глупо спросил Лыков, давясь смехом.

— Один раз за то, что поднялся в воздух. Рискнул жизнью без ее разрешения. А когда я иду на бандитские ножи, то не спрашиваю же разрешения!

— Про первый понятно. А второй раз за что?

— Как за что? — удивился коллежский асессор. — За то, что с баронессой. Ревнует, дура!

— Поделом тебе, — безапелляционно заявил Лыков. И наконец не выдержал, расхохотался.

Его помощник обиделся:

— А чем я хуже вас? Вы поднялись в небо, и мне захотелось. Вас Ольга Владимировна, поди, и пальцем не тронула. А меня моя — скалкой по башке!

— Во-первых, я старый, мне проще, — пояснил Алексей Николаевич. — От дочери две внучки, от Павлуки две и от Николки внук. Можно уже и помирать…

— Нельзя. А что во-вторых?

— Во-вторых, сел бы в дирижабль к Шабскому, ничего бы не было. Там безопасно и никаких баронесс.

— Так я просился, вы сами меня не взяли, — грустно сказал Сергей и осторожно потрогал голову. — Чешется, сил нет терпеть…

Он понюхал пустой стакан из-под чая и спросил:

— А как у вас вчера?

Лыков рассказал.

— Так… Значит, Лоренцев вел себя молодцом?

— Он вообще молодец. Филиппов мне сказал, что через десять лет Максим Захарович сменит его на должности главного столичного сыщика.

— Ага… Тем не менее мы подозреваем его. Только никому пока не говорим.

— Рано говорить. У нас кроме догадок ничего и нет.

Азвестопуло опять тронул себя за голову.

— Он потому такой усердный, что хочет отвести от себя подозрения.

— Нам-то что? — пожал плечами Лыков. — Пусть ловит всякую мразь, город станет чище. И потом, вдруг мы ошибаемся?

— Думаете, Лоренцев не атаман «Альфы»?

— С тем же успехом им может оказаться Телятьев. Или кто-то из прихвостней Мойсеенко.

— Но ведь это Максим взял, а потом отпустил налетчиков?

Алексей Николаевич рассердился:

— Отпускает не надзиратель, а следователь. По предложению начальника отделения. Тогда, если помнишь, им был Дмитрий Петрович.

— Но именно надзиратель подбирает материал для обвинения, — не сдавался Сергей. — И Лоренцев так подобрал, что начальству ничего не оставалось, как освободить скоков.

— Вспомни, что тогда творилось в Москве. Тысяча девятьсот пятый год… Умирать стану, а не забуду тот ужас.

Оба сыщика, как по команде, замолчали. Страшные картины декабрьского восстания встали у них перед глазами. Первым спохватился грек:

— Но почему Телятьев?

— Он тоже оттуда. И вполне мог заагентурить головорезов, сколотить из них шайку и начать грабить. Мы ведь почему до сих пор не можем поймать «Альфу»? Они не похожи на других. «Бета» попалась с первого раза и в полном составе. Эти не купятся так легко. Их ведет сыщик. Настоящий или бывший. Они все знают о наших методах. И потому избегают ошибок, которые допускают обычные бандиты. С преступной средой контакты сведены до минимума. Значит, и с агентурой тоже. Блатер-каинам они ничего не предлагают, на малины не ходят. Как таких поймать?

— Ждать, когда они сойдутся для нового экса.

Шеф легонько щелкнул помощника по макушке:

— Если сможем отследить. А сможем? У них бомба. Они нацелились на какой-то банк. Но сидят по домам, кредитные учреждения не осматривают и нам подсказок не дают. А потом ночью фьюить! бомбой бабах! Будем ждать и надеяться на случай.