Читать книгу - "Биография smerti - Анна и Сергей Литвиновы"

– То есть как? – не удержалась Татьяна от восклицания.

– Очень просто. Отправь я обычным порядком запрос в милицию – мне бы ответили, что ничего подобного не случалось. Думаю, твоя хозяйка обо всем позаботилась. В общем, Татьяна, – без перехода закончил отчим, – вернуться в Москву я тебя не прошу, потому что ты все равно не послушаешься, но, пожалуйста, будь крайне осторожной. Скажи что-нибудь.

Вовремя попросил, потому что Холмогорова уже поглядывала на Татьяну подозрительно – чего, мол, только слушаешь, а сама разговоров не ведешь?

И девушка беспечно защебетала о погоде, море, солнце и двадцатиметровом бассейне, прилегающем к особняку. А когда поток ее красноречия иссяк, Валерий Петрович продолжил рассказ о своих изысканиях:

– Мне удалось выяснить вот что. На момент гибели горничной в особняке присутствовали сама Холмогорова, ее муж, ее сын, ее заместитель, которого зовут Антон Шахов, секретарша Нелли Бориславская и экономка – Фаина Карякина.

«Все те же лица», – мелькнуло у Тани.

– Присутствовала и прислуга – трое горничных, кухарка, садовник и водитель. Но их Холмогорова вскоре после инцидента уволила.

«Или сами ушли, – подумала Садовникова. – Не захотели жить в доме, где человек погиб».

Но отчим снова будто бы прочел ее мысли:

– Подчеркиваю: она их именно уволила. Каждому выплатила по семь окладов с единственным условием: немедленно уехать и никогда больше не появляться ни в Сочи, ни тем более в Красной Долине. Возражать никто не стал. Они все приезжие – молдаване, украинцы – и приказ Холмогоровой исполнили беспрекословно.

– Интересные делишки... – пробормотала Таня и тут же поймала настороженный взгляд Марины Евгеньевны, а потому быстренько добавила: – У вас там, в Москве. А я здесь, знаешь, как отдыхаю от пробок, от вечной столичной суеты!

Холмогорова выразительно постучала по циферблату наручных часов – простецкого, без особых наворотов, «Лонжина», – и Таня торопливо произнесла:

– Ну все, Валерочка. Спасибо, что позвонил. Мне идти надо...

– Иди, – вздохнул отчим. – Только обдумай, что я тебе рассказал. И еще. Комендантский час – в полночь отбой и до шести утра из своих комнат ни шагу – Холмогорова ввела всего два года назад. А точнее – через месяц после смерти горничной.

– Откуда ты знаешь? – вырвалось у Татьяны.

– На некоторые вопросы я тебе ответить, к сожалению, не могу, – посуровел полковник. И попросил: – Береги себя, Танюшка.

В трубке запели короткие гудки.

А Марина Евгеньевна ворчливо произнесла:

– Ну ты болтушка! Диктофон у тебя с собой? Давай начинать.

* * *

Мама решила не ждать, пока решится вопрос с институтом.

Едва Марина отгуляла выпускной бал в школе и взяла билет на Москву, родительница тут же огорошила: сообщила, что немедленно покидает городок N. Она даже контейнер заказывать не стала – решила оставить нехитрую нажитую меблишку в кладбищенской сторожке.

– Да чего ты, мам, спешишь? – возмущалась Маринка. – Зачем прямо сейчас-то уезжать? Я наверняка через неделю вернусь – завалю первый же экзамен. И куда мне деваться?!

Но мама была непоколебима:

– Вот и приедешь в поселок. Домой.

– Да что там делать? Здесь хотя бы море! И тепло! – уговаривала Марина. А про себя добавила: «И Матвей. И тусовки».

– Нет, доча, и не проси, – покачала головой мама. И жалобно добавила: – Ты вот в Москву уедешь, а я как? Да я тут без тебя ни ночи не выдержу! Со страха помру!..

Что поделаешь – так и не привыкла к соседям-покойникам...

«Значит, придется поступать», – стиснула зубы Марина.

Потому что жизнь вместе с мамой в поселке абсолютно исключалась. Две тысячи душ населения и развлечений никаких – она с тоски там сдохнет в первый же месяц! А возвращаться на кладбище и жить одной тоже совсем не хотелось. Хотя никогда и не верила Маринка в оживших мертвецов, а все равно понимала: без мамы ей будет страшновато. Матвей, правда, давно намекает, мол, пора им объединиться (не замуж зовет, а просто так), но... Нужен ли он ей? Красив, конечно, и весел, и денежки уже кое-какие на своем сервисе начал зарабатывать... Однако только раз заберешься под его крылышко, потом ведь не отпустит, Маринка нюхом чуяла. И тем же звериным чутьем понимала, что в мире полно других, еще более красивых, веселых и богатых мужчин.

«Передо мной весь мир, а я с Матвеем останусь? В каком-то жалком городишке N? Нет, фигу! Нужно столицу покорять!»

...Впрочем, едва вышла с вокзала в громадной, исходящей жаром, Москве, едва увидела сияющие витрины, забитые машинами улицы, шикарно одетых прохожих – уверенности в своих силах у нее существенно поубавилось. А уж когда явилась на респектабельную Пречистенку, где располагался Институт европейских языков, – и вовсе скисла. Ни фига себе здесь абитуриенты: каждый второй на собственном автомобиле подваливает! А уж одеты – все до единого! – только в фирменные шмотки. И держатся так, что не подступишься.

Красотка-третьекурсница, принимавшая у Марины документы, оглядела ее простецкие брючки, сшитые мамой, и презрительно сморщила носик:

– И откуда же вы, милочка, прибыли?

«Милочка»... Подумать только! Девочка ведь всего на пару лет старше!

Марина невежливо ткнула в свое заявление:

– Там все написано. Из города N.

– Ах, из хорода N... – спародировала ее южный акцент столичная штучка. И выстрелила в Маринку английской фразой.

Та опешила. Не из-за английского, естественно, а потому, что ни слова из ее фразы не поняла. Как три года назад, когда неизвестно где сгинувший Петюня попросил повторить первое в ее жизни предложение на иностранном языке.

Сотрудница приемной комиссии насмешливо глянула и хмыкнула:

– Что ж, желаю вам на экзаменах большой удачи!

И небрежно швырнула Маринкино заявление в стопку других. Их там, заметила девушка, скопилось уже не меньше сотни. И это только за один день!

– Слушай, а ты не можешь повторить то, что по-английски сказала? – попросила Маринка. – Только чуть помедленнее.

– Думаешь, поможет? – снова фыркнула та.

Но смилостивилась. Повторила. И на сей раз Марина разобрала – сотрудница приемной комиссии всего лишь поинтересовалась, нравится ли ей погода в нынешнем июле.

– I’d rather like it... – пробормотала абитуриентка Холмогорова.

А столичная штучка закатилась веселым смехом:

– Отлично, со второго раза дошло! – И со знанием дела добавила: – Только на экзаменах – такой самолет не полетит, сразу вынесут! Да и акцент у тебя, я скажу...