Читать книгу - "Стамбульский ветер - Алеся Кузнецова"

так и не сумела понять, чем хочу заниматься дальше, но вдруг почувствовала, что у меня точно нет желания ходить на работу в серых или коричневых костюмах, похожих на те, что я выбросила при уборке шкафа.

Когда-то давно у меня появилась мечта открыть маленький магазинчик здоровых десертов и конфет без сахара. Мы даже обсуждали это с Кириллом Павловичем и планировали, что я запущу такое направление на фабрике, но планы остались планами, а теперь в одиночку я точно не потяну. Я не стала думать об этом и решила, что искать работу начну только после того, как вернусь из поездки, дата которой приближалась и начинала пугать своей близостью.

Несколько раз я начинала писать Эмину чтобы рассказать, кто я, предложить встретиться в том самом городе, где все когда-то началось. Желание вырваться из тени было таким острым, что пальцы сами находили нужные буквы, а я почти не могла этому противостоять. Но каждый раз страх разрушить то хрупкое волшебство, что возникло между нами, оказывался сильнее. Я стирала буквы и слова, будто никогда их не писала, я отводила руки от клавиатуры, как от чего-то обжигающего и захлопывала крышку ноутбука.

Я снова наполнила чашку согревающим напитком. Понять какое наслаждение в том, чтобы остаться дома одной, заварить чашку чая или кофе и, потягиваясь лениво, подставлять лицо и открытые плечи лучам весеннего солнца через стекло в окне собственной квартиры, может только тот, кто живет не один.

Я улыбалась, когда приоткрыла ноутбук и, не торопясь, набрала название маленького городка, по улицам которого прямо сейчас гулял мой сын. «Новогрудок. Город замков и легенд», – прочла я и засмотрелась на величественные стены на вершине изумрудно-зеленого холма. Страница подгрузилась, и меня тут же обдало дыханием другого времени: старые узкие улицы, брусчатка, маленькие разноцветные домики и какой-то особый уют и очарование, какое бывает только в старинных городах, где каждый камень наполнен памятью о рыцарях и королях, о королевах, сражавшихся за свою любовь и простых горожанах, которые сидя на маленьких балконах всматривались в звездное небо, вспоминая тех, кого любили… или думая о тех, кого любят до сих пор.

«Вот, наверное, сейчас по этой улице идет Тимур с Мэтом…» – подумала я. Сын написал мне, что уже на месте и бабушка Елена Васильевна ждет их на обед, но они решили сперва пробежаться по городу, чтобы Тимур смог почувствовать его атмосферу.

На видео мелькнула красивая улочка с желтыми фасадами и старинный храм. Фотоателье и магазинчики с вывесками в стиле ретро. Солнечные пятна ложились на мостовую, как акварель. Я закрыла глаза и попыталась представить, как пахнет там воздух. Как звучат шаги. Как они смеются.

И вдруг на центре экрана появилось сообщение от Эмина.

«Привет! Что делаешь?»

Чашка чуть не выпала из рук. Сердце вздрогнуло, как и каждый раз, когда он писал, хотя писал он почти каждый день. Я ответила сразу:

«Погружаюсь в историю одного маленького городка. Туда уехал мой сын в гости к другу и его семье. А я же должна знать, где мой взрослый ребенок.»

Эмин не заставил себя ждать.

«Какой город?»

«Новогрудок. Город замков и легенд», – набрала я. «На удивление красивый маленький городок в Беларуси. Сейчас вот смотрю на фотографии и думаю, каково там вживую. Городу 980 лет, если верить летописям.»

Прошло всего несколько секунд – и на экране появилось:

«Даша, а давай прогуляемся по нему вместе? Мне понравилась наша встреча в книжном.»

Я усмехнулась. Конечно, он снова предлагал мне то, что могло существовать только между строк – наш собственный мир, в котором время подчиняется фантазии, а пространство создается из слов.

“У меня нет планов на сегодня. Почему бы и нет?”– написала я.

“Ты идешь справа, я слева?”

“Да, мне удобно. Мы пойдем к замку?»

“ Дай мне пять минут и сама не забудь надеть куртку и теплый шарф. Я уже вижу, что замок на высоком холме и там могут дуть ветра.”

Мне вдруг захотелось заплакать – от чего-то щемящего в груди. Как будто меня коснулись не только словами, но и тем вниманием, которого так не хватало. Но я не успела, потому что почти сразу прилетело новое сообщение:

“Ты слышишь, как звучат наши шаги на старинной брусчатке? Они отражаются от маленьких домиков и их уносят порывы ветра. Когда я был маленький, то обожал воображать такие улицы с брусчаткой, фонарями и красивыми фасадами низких домиков. А когда приехал в Париж не мог насытиться прогулками в таких местах. Так что ты выбрала на сегодня прекрасное место.”

Мне было страшно, как бывает в первый день в чужом городе. Но и тепло от того, что он рядом. Хоть я и знала, что это только в письме.

“Куда мы идем, Эмин?”

“Наверх. К Замковой горе, где остались руины одного из самых неприступных замков тринадцатого века. Но давай сперва погуляем по площади, покормим голубей и пройдем по улице, где в камнях прячется шепот столетий. Ты слышишь колокольный звон?”

Я загрузила картинку площади и заметила башни храма.

“Я слышу”, – написала я, и в моей голове по-настоящему зазвучал колокол. По коже побежали мурашки – будто его звон раздавался в самой груди, оповещая, что в моей жизни что-то бесповоротно меняется. И я не могла – да, и не хотела – этому помешать.

“Зайдем в Фарный костел?”

“Четырнадцатый век?” – моментально ответила я и загрузила фотографии архитектурной жемчужины города, в котором никогда не была.

“Там венчался Король Ягайло и Софья Гольшанская”. Я не знаю, как сложилась их жизнь, но мне всегда интересно прикасаться к таким местам – как будто через камень можно услышать эхо чужих чувств.”

“Теперь идем в сторону замка?”

“Подожди, я кажется тут кое-что заметил, дай пять минут.”

“Я зайду выпить кофе, если не возражаешь?”

“Возьми и мне, мы будем гулять по городу и пить кофе вместе.”

“А тебе какой?”

“Возьми, как себе”

“Я пью черный без сахара”

“Отличный выбор, ты понимаешь кое-что во вкусах”

“Мы можем идти дальше?”

«Конечно, только одна просьба. Как профессор литературы, я просто не имею права пройти мимо музея Адама Мицкевича», – написал Эмин.

Я усмехнулась, уже чувствуя, куда он клонит.

“Разве ты не по французской литературе?” – ответила я.

“Тем интереснее. Мицкевич – ключевая фигура романтизма, а без польского и белорусского романтизма не понять французский. Он восхищался Байроном, его эпические построения – словно мост между Востоком и Западом Европы. Мне это всегда