Читать книгу - "Тайна императорской канцелярии - Александр Косарев"

Таким образом, столь мучившая меня историческая головоломка, кажется, разрешалась вполне логично и ко всеобщему удовольствию. Все части доселе разрозненной картины данной кладоискательской легенды сложились почти идеально. Однако выяснилась еще одна деталь. Колонна французских войск, выйдя из Могилева, вначале продвигалась до Копыси, стремясь поскорее выйти на дорогу Смоленск – Борисов. Но, встретив противодействие русских частей на подходе к Орше, она была вынуждена повернуть на запад, в сторону Коханово. Ясно, что оторваться от преследователей можно только налегке, потому командирам был отдан приказ срочно избавиться от самых тяжелых повозок. Вначале спрятали тяжеленную войсковую кассу, а некоторое время спустя в землю было зарыто и награбленное церковное имущество.

Об этом факте я узнал совершенно случайно. Регулярно посещая Историческую библиотеку, я довольно близко познакомился с работавшей там выпускницей Института культуры – девушкой с красивым именем Ульяна. Мне удалось увлечь ее своей историей, и она приняла посильное участие в моих поисках. Среди прочих материалов на кладоискательскую тему она откопала небольшую подборку газетных и журнальных вырезок, где отыскалась небольшая заметка, напрямую связанная с предметом моего расследования.

Из нее-то и удалось узнать, что когда в 1941 году немецкая авиация бомбила наши войска, отходящие на восток от Круглого, в свежих воронках местные жители находили непонятно откуда взявшиеся серебряные предметы церковного обихода. Стало ясно, откуда они там взялись, – их зарыли отступающие в 1812 году «могилевцы». Это, видимо, была другая (не кассовая) часть могилевского обоза, которая была спрятана после захоронения малой кассы вблизи самого тракта Копысь – Круглое. Соответственно, и загадочную развилку «B.D.» на большой дороге обозначил человек; который делал рукописную схему местности, поскольку сам по ней потом и проезжал. Яковлев же около данного перекрестка никогда даже не появлялся, поскольку для него он не представлял ни малейшего интереса, и в свой план Х° 2 он его не внес. (На современных картах Белоруссии, кстати сказать, развилка, напоминающая отмеченную ранее, присутствует.)

Князь Кочубей и полковник Яковлев промахнулись в определении исходной точки, в которой следовало производить раскопки. Вероятно, они решили, что если «похоронная» команда двигалась со стороны Орши, то и закапывать свое имущество она стала бы непременно на правом берегу ручейка. Но ценности везли вовсе не из Орши, а из Могилева, и поэтому зарыли их на левом берегу ручья! Вот такая поначалу родилась у меня теория, и первоначально она мне весьма нравилась.

Оставалось лишь выбрать подходящий момент и посетить город Шклов, в окрестностях которого и протекала столь замечательная речка. Следовало перед тем, как организовывать выезд с мешками и лопатами, собственными глазами увидеть то место, где собратья гренадера могли спрятать вожделенные бочонки. Все мои надежды были теперь связаны с перерывом в дождливой погоде и установлением традиционной декабрьской – холодной и сухой. Когда такой момент настал, ноги сами понесли меня к Белорусскому вокзалу. Отъезд состоялся в пятницу, а приезд, естественно, в субботу, и, как показала практика, это вообще самый лучший день для кладоискателя. Бдительные белорусские граждане так выматываются за трудовую неделю, что им становится вовсе не до одинокого российского путника с рюкзачком за спиной.

Вот и Шклов. В утреннем полумраке медленно скользит в окошке вагона красивое здание вокзала, и я направляюсь к выходу. Здесь, на провинциальных белорусских вокзалах, нет такой оголтелой суеты и ажиотажа, который обычно царит на станциях южных направлений. Немногочисленные пассажиры, покинувшие поезд, не спеша пересекают перрон и исчезают в прилегающих к привокзальной площади улочках. Но некоторые никуда не торопятся: позевывая и растирая одеревеневшие от неудобного сна щеки, толпятся у первой платформы, ожидая электричку.

Подошла электричка, и я поспешил к выходу. Ехать мне было всего две остановки. Одна из них называлась с некоей претензией – Апполоновка, а другая по-народному – Рыжковичи. Вообще-то, судя по карте, было бы неплохо доехать сразу до третьей остановки, но хотелось хоть сколько-то пройти и по окрестностям Ульянки. Казалось, что непредвзятый взгляд на местность со стороны приблизит меня к разгадке вековой тайны. Миновав неширокую лесополосу, я вышел на проселочную дорогу. Пожухлая растительность и низкая облачность должны были действовать как-то угнетающе, но я, напротив, испытывал своеобразный подъем. Ноги несли меня по разбитой дороге под уклон, и я с удовлетворением обозревал громоздящиеся вокруг песчаные холмы со скудной растительностью по их скатам, вспоминая описание местности в сопроводительном письме Панина.