Читать книгу - "Смерть в катакомбах - Ирина Лобусова"

— Не знаю. Однажды я его выследила — утром стала красться за ним. Антон поехал на кладбище и долго ходил среди могил. А когда увидел меня, очень рассердился. Сказал, что любит по кладбищу гулять. Это придает ему вдохновение. Но это же странно, правда?

— Очень странно, — согласилась Крестовская.

— И по ночам после выступлений на кладбище отправлялся. А потом появился у него один друг — всегда в черном ходил, высокий, седой, и лицо страшное, белое-белое. Как этот друг возникал на пороге, Кулешов сразу меня выставлял. И даже имя его мне не сказал. Два раза он к нему приходил. И после этого Антона словно подменяли.

— Он в кабаре тоже приходил? — нахмурилась Зина.

— Нет, только к нему домой. В комнату, где Кулешов жил. Я у него почти каждую ночь ночевала. А вот ко мне он не приходил ни разу.

— А еще что? — Зина продолжала откровенно спаивать Танечку.

— И то, что я нашла у него в квартире… — вздохнула Малахова, — очень странное…

— Что же это было? — насторожилась Крестовская.

— Нет, об этом я пока не могу сказать, — запротестовала Танечка, хотя язык у нее уже заплетался. — Я завтра с одним человеком встречаюсь, хочу у него спросить. Может, это денег стоит. Так продам.

— Это какая-то вещь? — допытывалась Зина.

— Не спрашивай! — замахала руками Малахова. — Я пока не могу говорить. Как узнаю — все тебе расскажу. Обещаю. Все-таки ты моя лучшая подруга теперь!

— Но это связано со смертью Антона? — Крестовская не привыкла так просто отступать.

— Ну конечно! Это ж в его квартире было! А потом я увидела это в его гримерке, когда он умер. Незаметно от всех подняла с пола и спрятала к себе в карман. Никто не увидел. И вовремя. Жаба почти сразу меня выставила. И вот я наконец нашла человека, которому можно это показать. Завтра пойду к нему.

— Хоть намекни, — Зина не сводила с нее глаз.

— Ну хорошо. Там был… череп!

— Череп? — Крестовская подалась вперед.

— Да, череп. И еще…

В этот момент в дверь грохнули кулаком. Таня, пошатываясь, пошла открывать. На пороге появилась танцовщица Варвара из «Парадиза» и с ней еще две артистки.

— Танька! Гуляем! — Варвара плюхнула на стол полную сумку. — А это кто у тебя?

— Вера, моя лучшая подруга, — сказала Таня.

— Ну и отлично! Девки, наливайте! Смотрите, чего мне офицер отвалил!

И началась попойка, после которой Танечка отрубилась очень быстро, за ней — все остальные. Они устроились на полу, расстелив широкое одеяло. Зина пила меньше всех, и едва рассвело, ушла домой вне себя от досады.

Ее план удался на отлично! И вдруг такая помеха в лице этих дурных девиц! Ну ничего, вечером она снова заставит Танечку говорить.

Зина улыбнулась, вспомнив, как тщательно составляла смесь из нашатыря, точно зная пропорцию: столовая ложка — 15 мл, чайная — 7… Как добавляла еще некоторые компоненты в стеклянный пузырек…

Затем, явившись на работу раньше всех и зная, где находится ключ от служебного входа, намеренно испачкала юбку Танечки техническим жиром, фруктами и вином. Ей ведь надо было втереться к ней в доверие. Так и произошло.

Танечка Малахова заговорила, но поди пойми, что она несла! Кладбище, черный друг, череп… Прямо какой-то колдовской ритуал!

Оставалось узнать у Бершадова, использовалось ли кладбище для встреч со связными. Но Зина была практически уверена, что нет, ведь на кладбище румыны постоянно стреляли и хоронили мертвых, а напротив была тюрьма. Так что партизаны не могли так рисковать, маяча перед расстрельными командами…

Значит, Антон Кулешов ходил на кладбище по другой причине. Дело за малым — оставалось ее узнать! Зина усмехнулась: что ж, вечером она снова отправится к Танечке Малаховой. И та точно заговорит!

Глава 11

Ночь с 8 на 9 января 1942 года, Второе Христианское кладбище, Одесса

Выстрелы все еще были слышны. Они звонко звучали в холодном воздухе, наполняя своим звуком все вокруг. Было так холодно, что воздух казался хрустальным. И оттого, как в хрустальном сосуде, в нем отчетливо было слышно все.

Эти двое, остановившись у самой кладбищенской стены, моментально рухнули на землю. Они не знали, что это последние выстрелы. Откатившись в какую-то глубокую рытвину, они там затаились, ожидая очередного залпа. Но его не было.

Мелкие воришки, можно сказать, отбросы уголовного мира, занимавшие в нем самую последнюю ступеньку, лежали в снегу. Грязные, оборванные, они выглядели так отвратительно, что их даже перестали впускать в трамвай, понимая, что они едут без билета. А это было для них весьма даже обидно, так как один из них — тот, что был постарше и повыше, был когда-то известным карманником, заслуженным в своих кругах щипачом. Его так и звали: Щипач. Но пристрастие к морфию погубило его — руки стали дрожать, и с блестящей воровской карьерой пришлось распрощаться.

С тех пор он упражнялся по мелочи. Поэтому его не брали ни в одну приличную банду. И работать Щипачу приходилось среди таких же подонков, каким был он сам.

Второй — какой-то косоватый, худосочный парень с явными признаками придурковатости — и был таким вот подонком. Звали его Чукан. Когда-то, совсем пацаном, он был неплохим вором, и его даже взяли в одну из серьезных банд. Но подлую натуру не спрячешь. И когда однажды он обворовал своих же товарищей, с воровской карьерой в этом приличном обществе для него было покончено. Страшно избитого, спасибо, что не до смерти, его выбросили на ступеньки Еврейской больницы. Врачи Чукана спасли, но с тех пор он был сам не свой.

Он грабил случайных прохожих, подставляя им нож к горлу. Не брезговал даже детьми. Воровал на базарах все, что плохо лежит. И, вдобавок ко всему, тоже пристрастился к морфию — это произошло еще в больнице. С тех пор его жизнь пошла совсем под уклон. На наркотики требовалось много денег, воровство этого не давало. Срочно нужно было искать новые способы обогащения. И однажды в одном из портовых притонов он встретился с будущим своим напарником Щипачом — тем самым, с которым сейчас лез на кладбище.

Щипач предложил Чукану дело, от которого с ужасом бы открестились даже отпетые бандиты, промышлявшие самым отчаянным разбоем. Но наркотики притупляют чувствительность, поэтому Чукан с радостью ухватился за предложение Щипача как за последнюю возможность поправить дела и заработать на наркоту.

Обколовшись в портовом притоне морфием до одури, оба составили план, который и привели в действие пару дней назад.

Все было просто — они полезли на Второе Христианское кладбище снимать все оставшееся с трупов расстрелянных. Ведь на кладбище, напротив тюрьмы, стреляли много. Там даже были вырыты специальные рвы.