Читать книгу - "Красная Орхидея - Линда Ла Плант"

Анна улыбнулась. На самом деле она чувствовала себя немного неловко.

— Я на службе.

— На этой неделе ты ни с кем не планировала поужинать?

— Надо свериться с графиком. Вечерами я могу быть занята.

— A-а, я уж подумал, ты имела в виду свой светский календарь.

Анна рассмеялась:

— Нет, я ничего вечерами не делаю. Может, ты предпочел бы, чтобы я сама приготовила ужин?

— Это было бы здорово. Почему бы не договориться на ближайший уик-энд?

— Возможно, мне придется работать.

— Что ж, созвонимся.

Вернулся Ленгтон и уселся на свое место. Тоже посмотрел на часы.

— Пока мы здесь, могли бы посмотреть, что дала экспертиза ее одежды, — сказал он, нетерпеливо пристукивая ногой по полу.

— Какой одежды? — заинтересовался Рейнольдс.

Ленгтон проигнорировал вопрос. Анна, поколебавшись, ответила:

— Мы отдали на экспертизу принадлежавшие жертве предметы одежды.

— Да, верно! ДНК и все такое прочее, — сказал Рейнольдс. Ему ничего больше не пришло в голову, чтобы продолжить разговор, а потому он достал мобильник и принялся просматривать сообщения.

Ленгтон сердито посмотрел на него, потом на Анну.

В этот момент двустворчатые двери распахнулись и нарисовавшаяся там профессор Марш поспешила прямо к ним. Анна была захвачена врасплох: дамочка определенно любила эффектные выходы.

— Джеймс, прошу меня извинить: я примчалась сюда, как только смогла. И не могу задерживаться: я еду читать лекцию.

Ленгтон поднялся на ноги и поприветствовал ее, поцеловав в щеку. Затем представил ее Рейнольдсу, который встал и пожал ей руку. Анна осталась сидеть, и профессор Марш улыбнулась ей:

— Рада снова вас видеть, Ханна.

Анна улыбнулась, решив не поправлять ее. Эшлин на этот раз облачилась в английский костюм и туфли на высоком каблуке. Анна тоже предпочла бы носить такие шикарные и дорогие наряды, но она была далеко не такая высокая и стройная, как профессор Марш. И все же ей очень захотелось сейчас одеться как-то помоднее, и она непроизвольно скрестила ноги под сиденьем, пряча свои потертые лодочки на низких каблуках.

Дверь лаборатории открылась, и показавшаяся в проеме эксперт-криминалист Лиз Хадсон сделала им знак рукой:

— Мы пока что не закончили, но вы можете уже пройти и посмотреть, что мы получили.

Хадсон провела их к столу в самом конце лаборатории, застланному белой бумагой. На нем было разложено содержимое посылки, аккуратно пронумерованное и присыпанное порошком для снятия отпечатков пальцев. Там был старомодный черный кожаный ридикюль с замшевой цветочной вставкой и кисточкой на молнии. Отдельно от сумочки лежали дешевая компактная пудра, два тюбика помады, маленькое зеркальце, использованный бумажный носовой платок со следами помады и черная кожаная записная книжка.

Заметив, как Ленгтон легонько коснулся руки профессора Марш, а та придвинулась к нему поближе, Анна поняла, кто звонил ему не так давно на мобильник.

— Прежде чем мы с вами обследуем эту сумочку, — заговорила Хадсон, — хочу отметить, что все ее содержимое тщательнейшим образом отобрано подозреваемым. Если в ней и лежало что-то, что могло бы нам пригодиться, он от этого избавился. Этим преступник демонстрирует, какой он, дескать, сообразительный.

Анна кивнула, хотя с самого начала это предполагала. Ей не терпелось взять в руки записную книжку, но никто из собравшихся ничего не трогал на столе.

— Сумочка хорошего качества, но старенькая, — продолжала Хадсон. — Возможно, приобретена в благотворительной лавке. В одном из ее кармашков обнаружены остатки пудры. Еще она пахнет старомодными духами «Хепри». Моя бабушка ими пользовалась. Они давно не производятся. Следующая деталь, доказывающая, что сумочка старая, — ярлычок «Шанель» снаружи. Я сильно сомневаюсь, что ваша девушка смогла бы себе купить новый такой ридикюль. Подкладка изрядно потрепанная, как и замшевая вставка.

Все придвинулись ближе к столу, чтобы получше разглядеть содержимое сумочки.

— Следующее — компактная пудра «Бутс» номер семь. Спонжа в ней нет, возможно, потому, что по ней мы бы смогли произвести экспертизу частиц кожи. Губная помада розовая с блеском — также удалена из футляра, это можно понять по царапинам на основании. И никаких отпечатков пальцев. Другая помада — от Хелены Рубинштейн. Глубокого темно-красного цвета — скажем, необычный выбор для молодой девушки. Как ни странно, она нетронутая. Эта помада, как и духи, больше не производится.

Слушая эксперта, Тревис записывала все это в свой блокнот. Наконец Хадсон указала на записную книжку, и Анна подняла голову.

— Вы сможете это забрать, поскольку отпечатки пальцев уже сняты. Некоторые страницы из книжки вырваны. Писали в ней всевозможными чернилами и разными шариковыми ручками, причем отметки делались без особого порядка. Вырывались двойные листки. Надеемся, что сможем различить отпечатки написанного — если писалось это с нажимом, — хотя расшифровать ничего не сумеем.

— Нам бы это крайне пригодилось, — заметил Ленгтон, и Хадсон кивнула:

— Не так-то много фактов. Но, по крайней мере, на титуле книжки имеется имя жертвы, а потому мы можем предполагать, что все эти вещи принадлежали ей.

Они прошли дальше вдоль стола к коричневой бумаге, в которую была завернута посылка.

— Почтовый штемпель смазанный. Мы попробуем, конечно, что-то из этого извлечь, но надежда слабая. Тут мы обнаружили два отпечатка пальцев.

— Это могут быть мои, — вставил Рейнольдс.

— Нам надо взять ваши отпечатки пальцев, чтобы их исключить.

— Еще могут быть отпечатки секретаря, который отнес посылку ко мне на стол.

Хансон кивнула:

— Похоже, тот, кто перевязывал посылку, использовал перчатки, поскольку не оставил никаких следов. Липкая лента — самая обычная; мы намерены отлепить ее и посмотреть, нет ли чего-то под ней, хотя я в этом сомневаюсь. Нам известно время отправления — шесть тридцать, и, думается, сделано это на Главпочтамте на Черинг-Кросс. В этой центральной конторе весьма многолюдно, и вряд ли кто-нибудь там обратил внимание на нашего отправителя, а уж тем более его запомнил. К тому же не исключено, что он кому-то поручил отправить посылку. Теперь посмотрим вложенную туда записку.

Точно школьники на экскурсии в Музее национальной истории, они все перешли к одному концу стола. «Здесь находиться то, что принадлежало Красной Орхидее. Ждите письма».

— Послание составляют буквы, вырезанные из газет. «Пальчиков» не оставлено, так что, боюсь, это нам ничего не даст. Листок самой обычной писчей бумаги, что продается оптом.

Пока у Рейнольдса снимали отпечатки пальцев, остальные прошли к другому столу в том отсеке лаборатории, где их ждал молодой эксперт, с длинными черными волосами и в очках с толстыми линзами. Перед ним лежала одежда Луизы, в частности исподнее, взятое из корзины для стирки, а также белье с ее постели. Нижнее белье было разделено на две части: очень дорогие кружевные танги и соответствующие им бледно-розовые и зеленые бюстгальтеры и весьма поношенное дешевое нижнее белье сероватого оттенка.