Читать книгу - "Сияние алчных глаз - Марина Серова"

— Вот как? Интересно, — проговорил он без особого энтузиазма. — Но в этом деле у нас достаточно данных, госпожа… э-э… Шварц!

— И, наверное, эти данные опровергают первоначальную версию, что Аникин погиб возле дома Караваева? — невинно спросила я.

Костров заметно занервничал и захлопал глазами.

— Я не уполномочен посвящать посторонних лиц в ход следствия, — пробормотал он.

— В таком случае мне хотелось бы посвятить вас в одну тайну, — заметила я. — Если вы будете игнорировать очевидные факты, заключение судмедэксперта и те сведения, которые я собираюсь передать вам, вас ждут очень большие неприятности. Потому что абсолютно все улики указывают на то, что Аникин был убит очень далеко от дома Караваева.

Костров был шокирован. Не в силах произнести ни слова, он начал медленно краснеть. Причем краснота эта начиналась у него с шеи и постепенно захватывала нижние отделы лица. Когда краска достигла щек, он неуверенно произнес:

— Вы мне угрожаете?

— Получается, что так, — вздохнула я.

Костров кивнул. Видимо, угрозы в его адрес были для него делом привычным.

— Давайте ваши сведения, — негромко сказал он.

Я положила на стол кассету и объяснила:

— Обратите внимание, на этой пленке заснята заброшенная военная база в Косом Бору. Есть основания полагать, что эта база используется преступниками как склад награбленного. Имеются в виду те преступники, которых искал Аникин. Когда будете просматривать кассету, сосредоточьтесь на тех кадрах, где демонстрируются электрооборудование, а также простая кроличья шапка…

— Шапка? — жалобно спросил Костров.

— Аникин вышел из дома в шапке, — пояснила я. — Труп возле дома Караваева был обнаружен с непокрытой головой. Человек, нашедший тело, на территории шапки не видел. Потому что все это время она лежала в подвале склада в Косом Бору. Улавливаете мою мысль?

Взгляд Кострова опять ускользнул от меня. Он осторожным движением подвинул к себе кассету и обнадеживающе сообщил:

— Вашу мысль я понял. Но право делать выводы я оставляю за собой.

— Это пожалуйста! — согласилась я. — Только, смотрите, не ошибитесь!

— Не ошибается тот, кто ничего не делает, — с натянутой улыбкой ответил Костров.

— Это надо понимать так, что обычно вы избегаете ошибок ничегонеделанием? — уточнила я.

— А теперь вы меня оскорбляете! — с упреком заметил Костров.

— Я просто задала вопрос.

— Это был неумный вопрос, — объяснил он мне. — Я для того сюда и поставлен, чтобы исполнять свой долг… Если мне понадобится с вами связаться, как я смогу вас найти?

— Я живу в гостинице «Приозерская», в триста шестнадцатом номере, — пояснила я. — Вы найдете меня там. Еще раз напоминаю свое имя — Ольга Шварц.

Костров снова поднял брови.

— Выходит, вы не местная? — растерянно спросил он.

— Вы необыкновенно проницательны, — любезно сказала я. — Я журналистка столичной газеты.

Жалобные глаза следователя наполнились ужасом. Он принялся без толку перекладывать у себя на столе бумаги и опять начал краснеть. Я поняла, что ему не терпится посоветоваться с начальством, и поспешила откланяться. Костров попрощался со мной с видимым облегчением.

Разговор с ним отнял у меня последние силы. Я буквально умирала от голода. Поэтому забрела в первый же попавшийся ресторан и пообедала. А уж потом, немного воспрянув духом и телом, еще раз позвонила в редакцию.

На этот раз мне ответили, что Дмитрий Борзой лежит в травматологическом отделении, потому что куда-то врезался на своем «Запорожце». Настроение у меня опять испортилось, и я помчалась в больницу.

В больнице был тихий час, но за небольшую сумму меня пропустили к Борзому, лежавшему в отдельной палате.

Когда я увидела его распростертым на специальной хирургической кровати, у меня сжалось сердце. Он был весь в бинтах, а правая нога находилась на вытяжке. У него был взгляд одурманенного лекарствами человека, но, когда он узнал меня, в глазах его заплескался самый настоящий ужас.

— Привет, Дима! — сказала я, выкладывая на тумбочку пакет с гостинцами. — Это тебе для подкрепления. Если не понравится, не сердись — закупала наспех… Что же с тобой стряслось?

Борзой молчал, пристально глядя на меня. Ужас в его глазах не исчезал, и я начала беспокоиться, что Дима, не дай бог, повредился в уме.

— У тебя все в порядке? — обеспокоенно спросила я.

Борзой разлепил губы и еле слышно сказал:

— У меня все в порядке… Послушай… послушай меня! — он задыхался от волнения.

— Да что случилось, Дима? — спросила я, наклоняясь к нему поближе. — Ты какой-то странный сегодня…

— Послушай, что я скажу, девочка! — забормотал он. — Бросай все и беги из этого города! Я не могу тебе ничего объяснить, но… Прямо сейчас все бросай и беги прочь! Послушай меня, умоляю! А теперь немедленно уходи отсюда, немедленно!.. Умоляю тебя! — В глазах его была искренняя мука и беспредельный страх.

Я поняла, что подробностей не будет, молча пожала ему руку и вышла из палаты. Кажется взрыв уже приближался. Мой приятель Дима был напуган смертельно. Страх его был настолько велик, что он остерегался называть вслух источник опасности — так представитель первобытного племени избегает произносить имя злобного божества.

Это, конечно, его личное дело, но мне было важно знать, кто сумел так испугать моего жизнерадостного приятеля. Поэтому я решила поговорить с лечащим врачом Борзого, который мог быть осведомлен о том, что произошло с журналистом.

Врача я нашла в ординаторской. Крупный неразговорчивый мужчина с черными невеселыми глазами, безразлично проглотив мою версию дальнего родства с Борзым, согласился ответить на вопросы, но попросил быть покороче, потому что спешил к больным.

Он сказал, что травмы Борзого достаточно серьезны, но жизни его ничто не угрожает, и можно ожидать полного восстановления трудоспособности.

— Но что же все-таки случилось? — поинтересовалась я.

Врач пожал плечами.

— Дорожно-транспортное происшествие. Он врезался в какую-то машину. Видимо, не справился с управлением. При первичном осмотре было установлено, что пострадавший находился в состоянии легкого алкогольного опьянения… Подробности мне неизвестны. Но сюда уже приходил человек из ГИБДД — он беседовал с больным. Наверное, вам лучше поговорить с ним.

— Вы случайно не помните фамилию этого человека? — спросила я.

— Постойте, кажется, его фамилия… Башкиров! Точно — Башкиров!

— А больше никто не навещал больного?

— Н-нет, пожалуй… Рвался все к нему один — владелец пострадавшего автомобиля, но мы это пресекли. Потом с ним, по-моему, разговаривал этот самый инспектор.