Читать книгу - "Личное дело сыщика - Алексей Макеев"

Заверещал сотовый, и вот она начинает чисто по-женски осторожно расспрашивать: ну как у него дела, много ли работы и когда он планирует развязаться со всеми своими обязанностями.

– Надя, я уже почти освободился. – Гуров посмотрел под ноги, на свои кроссовки, а затем, устав слушать женскую канитель, спросил: – Сегодня в половине четвертого мы можем встретиться и пойти действительно в хороший ресторан, а не в кабак, как в прошлый раз. Согласна?

– Я боюсь ресторанов и вообще всяких дорогих заведений, – смущенно засмеялась она, – я чувствую себя там неуютно.

– Тогда отдых на природе: шашлык, водка и задушевный разговор.

Надя с радостью согласилась. Полковник подумал о том, что в этом случае ему незачем переодеваться, назвал водителю новые координаты. Они поехали на рынок за розами, шампурами и бараниной. Деньги чужого дяди полковник жалеть не намерен.

На рынке плотными рядами стояли кавказцы, предлагая потрясающие по красоте букеты. Но полковник шел мимо. Ему не на свадьбу и не на юбилей, ему нужно что-то поскромнее и тем не менее не лишенное вкуса – он идет на свидание.

Наконец он нашел букетик из трех роз на высоких ножках. Темно-красные, пахучие, с широкими лапками зелени.

Гуров, впрочем, как и все мужчины, не был уверен в том, что разобрался в женской природе. Понять женщину невозможно, это то же самое, что попытаться разобраться в хаосе – дело безнадежное. Хотя с хаосом, может быть, физики и разберутся, а вот с женщинами вряд ли.

Она ждала его, как они и договаривались, около станции метро «Смоленская». Вся такая спортивно-джинсовая, одета почти так же, как и он. Только вместо рубашки – обтягивающая белая футболка.

Чмокнув Надю в щечку, Гуров вручил цветы, чмокнул еще раз, усадил ее с собой на заднее сиденье и приобнял.

Женщины любят, когда их рассматривают, надевают на себя всякого рода побрякушки: как пластмассовые, так и золотые.

Драгоценностей Надя надела немного. На каждой руке по три кольца, серьги, цепочка – кулончик прячется где-то в лощине, образованной двумя мягкими горками, браслетик на одной руке, часики на другой.

Она посмотрела на него сияющими от ожидания праздника глазами.

– Я как сорока, правда?

– Ничего, очень даже ничего, – произнес Гуров. – Тебя отпустил этот бородатый?

– Я ему не нужна ни сегодня, ни завтра.

– Вот и отлично.

Они уехали за город, в лес. Гуров отпустил водителя в надежде на то, что в поисках подходящей полянки они не заберутся глубоко в чащу. В случае чего он сможет получить информацию по сотовому и через десять-пятнадцать минут быть на трассе, а через час в городе.

Взяв сумку с провизией в одну руку, а локоток Надежды в другую, Гуров и его дама направились в лес, который начинался сразу же за обочиной дороги.

* * *

Шашлык, мастерски приготовленный Гуровым, был съеден, водка выпита. Надя все время что-то говорила: то о погоде, то о тряпках, потом переключилась на своих родственников в деревне, затем рассказывала о бывшем муже и о том, как она отдыхала на юге в прошлом году, и о прочих дамских глупостях.

Гуров несколько раз попытался было перевести разговор на Маревского. Но это оказалось непростым делом – Надя упорно избегала разговора о работе.

Тогда сыщик решил не торопить события. Когда ловят щуку, не бросают в заводь камни.

Полковник «слушал» Надю, кивая ей, наслаждался дурманящим воздухом и думал о своем.

Они сидели на траве, смотрели в голубое небо и курили. Жизнь была хороша. Из блаженного состояния Гурова выдернули сигналы сотового.

– Лев Иванович, вы были правы, – сообщили полковнику из прекрасного далека. В том, что он был прав, он – Гуров – никогда не сомневался, но вот в чем он прав, предстояло еще разобраться.

– С кем я говорю? – вежливо поинтересовался сыщик, рассматривая черного жука, ползущего по своим делам.

– Это Вербицкий.

– А, узнал, добрый вечер. Не могли бы вы уточнить, в чем именно я был прав.

– Из дома пропали кое-какие вещи. Точнее, драгоценности. Вчера жена закатила скандал.

– Понятно, – Гуров не забывал, что для Нади он работник службы безопасности концертного зала «Россия». С учетом этого приходилось отделываться общими фразами. – Можно поподробнее?

– Во-первых, недостает браслета за шестьсот баксов. Он шириной, наверное, в сантиметр, не очень толстый, но сделан прекрасно. Там и камешки были, правда, полудрагоценные, но все же.

– Какие?

– Янтарь и что-то еще, кажется, малахит. Из малахита сделана ящерка, а глаза у нее янтарные, все это на золотом фоне.

– Понятно. Что еще?

– Лена не могла найти сережки. Баксов за сто пятьдесят. Ничего особенного, безделушка, но мне уж очень понравились гроздья винограда и листочки, сделанные из золота.

Гурову показалось, что Вербицкий переживает не меньше, чем его жена.

– Ну, не расстраивайтесь.

– Вы узнали что-нибудь о дочери?

– Именно сейчас я работаю в данном направлении, – сухо ответил Гуров, мечтая поскорее избавиться от замминистра. – Вы правильно сделали, что позвонили. Если произойдут изменения, я вам позвоню.

«Может, не надо с ним так резко?» Гуров смотрел на телефон в некотором раздумье. Впрочем, должен же кто-то заниматься воспитанием нерадивых родителей.

– Кто это, Лева?

Он повернулся к своей новой подруге и онемел. Крохотные гроздья винограда красовались на мочках Надиных аккуратных ушек.

– Да так, по работе. – Гуров попытался плавно перевести взгляд на деревья. Как же она могла, такая красивая и нежная, вляпаться по самые украшенные ворованным золотом уши?

Гуров холодно посмотрел на Надю, отвернулся, через минуту заставил себя посмотреть на нее с долей теплоты.

«Может, она и не виновата? Может, она и не знает о том, что серьги ворованные?»

– Что-то случилось?

«О, почувствовала. Женщина. Ощущает каждое твое движение, каждый взгляд».

– Ничего, с чего ты взяла? – он поспешил обнять ее за плечи. Гурову и самому хотелось верить, что эта симпатичная дама не является перекупщицей краденого.

Они расстались около двенадцати ночи рядом с ее домом. Он категорически отверг предложение подняться.

Они попрощались. Надя пошла к себе, а Гуров, поймав попутку, поехал домой.

* * *

Был седьмой час утра. Светало. Гуров стоял на опушке леса и тер рукой заспанные глаза.

– Станислав, – обратился он к стоящему рядом Крячко, – спички есть?

Она все еще висит на суку – молоденькая темноволосая девочка в изодранном платье. Под ней на траве лужа крови.