Читать книгу - "Мастер и Афродита - Андрей Анисимов"

– Темлюкова Константина Ивановича.

– Вот те раз! Доигрался батюшка. Беда, мужик-то больно хороший…

– Так что же натворил этот хороший мужик? – поинтересовался адмирал. – Погоди, Темлюков? Я же его знаю. У тебя на рождении в прошлом, нет, позапрошлом году был. Такой сухонький, моложавый.

– Он самый. – Иван Иванович налил себе и адмиралу. – Давай еще по одной махнем. – И, не дожидаясь поддержки, глотнул снова полную рюмку. – Темлюков, конечно, дел наделал. Я, Павел Андреевич, Темлюкова не поддерживаю и поступок его не одобряю, но одно дело это, а другое – то…

– Так объяснишь ты наконец, что же натворил этот Темлюков. – Адмирал с сожалением затушил чинарик в хрустале пепельницы и уставился на Шумова.

– Тут в двух словах не расскажешь, – задумался Шумов.

– Расскажи в трех, – посоветовал адмирал.

– Художник Темлюков большой, что и говорить. Бог ему не пожалел, отвесил таланту щедро.

И удача была. В двадцать шесть лет – член Союза.

Мастерская, заказы. Космонавтов писал, правительство. Шел как по маслу. И вдруг – заява: соцреализм – фальшивое учение, вся моя предыдущая жизнь пустая. И понеслось. На своей персональной выставке это заявил: перед народом, перед всей прессой. Министерство, конечно, отреагировало.

Заказов у Темлюкова больше нет. А ему и не надо.

Иностранцы к нему валом. Сам Генрих Дорн у него картинки покупает. Вот и живет отшельником. Друзья от него отвернулись. Я тоже к нему не хожу и к себе не зову. И не потому, что боюсь начальства, мне, Павел Андреевич, он своей заявой в душу плюнул.

Выходит, он теперь настоящий, а я так, халтурщик соцреалистический. Я этого Темлюкову простить не могу. Я честно работаю и халтурщиком и дураком себя не считаю.

– Да лучше тебя, Иван Иванович, я художника и не знаю. Потому и портрет решил у тебя заказать. Для внуков портрет, не для меня. Мне похожесть нужна.

А ты как напишешь, так напишешь. Один в один.

Нет, лучше тебя в Москве никто не может…

Провожая нетвердой походкой адмирала к лифту, Шумов обиду от министерской дамы почти забыл. Искренняя лесть заказчика бальзамно улеглась на душу живописца.

– Прошу, – улыбнулся он, открывая дверь лифта, но адмирал дверцу придержал:

– Слыхал, с других за портрет по две тысячи давно берешь. Почему с меня полторы?

– Друзьям не набавляю, – хмыкнул Шумов. – На рыбалку в Астрахань на своем самолете свозишь.

Тут мой интерес и состоится.

Адмирал погрузился в лифт и, мелькнув парадом орденов и лент, поплыл вниз.

– Я тебя и так свожу, – донесся из глубины шахты его удаляющийся сиплый голос.

Шумов повернулся к своей двери, но в этот момент из второго лифта выкатился круглый и румяный генерал Ямцов. Иван Иванович оглядел парадный прикид генерала, машинально подсчитал количество орденов и нашивок и широко улыбнулся, распахнув дверь в квартиру. Ямцов в друзьях живописца не состоял, и парадный портрет кисти Шумова обходился ему в две с половиной тысячи. Усадив модель на уже знакомое кресло в мастерской. Шумов забежал в ванную, подставил голову под холодный душ, фыркнул, изгоняя лишние алкогольные градусы, и, вернувшись уже твердой походкой в мастерскую, сказал:

– Очень просил бы вас, товарищ генерал, зафиксировать себя в этой позе и по возможности не шевелиться.