Читать книгу - "Ведро, тряпка и немного криминала - Мария Самтенко"

мальчика вырезал. Рядом с рулоном туалетной бумаги я обнаруживаю стопку аккуратно нарезанных бумажек, исписанных знакомыми формулами, примитивными и, зачастую, неправильными расчётами, кривыми графиками… Разглядываю их повнимательнее. Похоже на разрезанные по листочку тетради с контрольными работами. Судя по датам, прошлогодние. Обычно учителя раздают их обратно, а физик не стал — похоже, запасливый, как хомяк.

Вот как бы исхитриться произвести обыск у него на даче, да так, чтоб менты не заметили? Может, наткнусь на какую-нибудь улику, подсказку, пойму, где копать дальше, раз уж Галькина мама ничего не сказала. Зараза…

Да ладно, чего уж там, будем говорить откровенно — хотя бы сама с собой — отделаться от ментов и спокойно осмотреть злосчастную дачу у меня не получится. Да и едва ли на ней осталось что-нибудь интересное — всё, что было, уже у ментов. Печально, но мы не будем впадать в депрессию, а попробуем порассуждать логически. Конечно, мой муж говорил, что у меня не тот склад ума (он называл его «баба-дура»), но сотни прочитанных детективов не могли не оставить свой след.

Начнём с конца. Кому могла понадобиться смерть гнусного физика? Кроме меня, разумеется… может, гадёныш тоже кого-то предал? Кого-нибудь не такого безобидного? Бандита, маньяка, убийцу?

Потом, собирались ли физика убивать? Возможно, его изначально хотели лишь ранить и вывести из игры…а, может, ввести в неё? Тяжёлая рана — отличное алиби. Могу припомнить с десяток криминальных романов, в которых такая вот мнимая жертва успешно водит за нос всех остальных, включая и главного героя. А если героев несколько, водить их становится ещё интересней, потому, что вместо того, чтобы объединиться и вычислить гада, они начинают плести интриги друг против друга. Бесценный во всех отношениях детектив Кристи «Десять негритят» как раз об этом и написан. Я, кстати, слышала, что в отдельных странах не рискуют именовать шедевр его подлинным названием и выпускают под убогим «И никого не стало». Вот нахрена так делать? Если так жалко негров, могли бы назвать «десять русских», а не безбожно раскрывать содержание книги.

Десять россиян пошли купаться в море.

Десять россиян резвились на просторе…

Ну и так далее. А ещё можно сразу переименовать книгу в «Убийца-дворецкий». То есть там не дворецкий, но я тоже не собираюсь раскрывать содержание.

Так вот, о чём это я? Странные совпадения, которые, может, и вовсе не совпадения. И это не только недоубийство физика, но и ещё одно… почти такое же. Напали на женщину, милую, тихую, безобидную и без денег, проткнули ножом и ушли, позволив добраться до помощи и дать показания. Ну я-то понятно, себя не заподозрю, а Хучик? Он просто обязан проверить все версии.

Допустим, что на момент покушения на физика у меня есть алиби (а, может, и нет — узнать бы ещё, когда на него напали), но Гальку мог убить кто угодно — подсыпал ей в чай какое-нибудь сильнодействующее лекарство и жди, пока не начнёт загибаться. Сейчас я даже и не уверена, что это сделала жертва её шантажа, хотя всякое может быть.

По поводу дворника тоже не ясно. Хотелось бы выяснить точное время смерти — а Хучик, наверно, не скажет… а, может, и скажет, но точно что-нибудь заподозрит.

И только убийство несчастного школьника мне не пришить. Бедняжку убили первым, но в плане расследования его смерти ни я, ни менты не продвинулись ни на шаг. Хотя… да постойте! Похоже, что раньше всего умер дворник — на следующий день после смерти мальчишки он уже почему-то вонял. Разлагался. Вот только кому мог вообще помешать этот тип и связана ли его смерть с остальными кровавыми происшествиями? Это нужно как-нибудь выяснить.

Немного поломав голову, я возвращаюсь в машину и спокойно сижу там ещё минут сорок, пока менты не решают вернуться назад. По настоянию Хучика меня довозят до дома, тем более, что это близко. В отместку приглашаю ментов на чай с печеньками, доблестные стражи правопорядка дружно отказываются, и правильно. Уже потом вспоминаю, что эти печеньки лежат в том шкафу ещё со времён моего развода, поэтому закалились, окаменели и превратились в настоящий антиквариат вроде топора времён неолита. Примерно такой же убойности.

Пытаюсь вспомнить, когда я в последний раз видела Петьку, и понимаю, что довольно давно. Большая пауза, очевидно, произошла из-за того, что я лежала в больнице. Стучу по дереву, чтобы не накаркать новый визит. Такого счастья нам не надо!

12

Следующий день я посвящаю почившему дворнику: как говорится, вечная память.

Сначала пытаюсь опросить ту тётку в цветастом халате, вместе с которой мы обнаружили труп. Она ничего не знает и знать не желает, ни про дворника, ни вообще. Остальные жители коммуналки тоже не желают делиться со мной никакой информацией. Зато все хором предлагают отправиться к бомжам, с которыми бражничал искомый субъект. Не знаю, всерьёз они или нет, но предложение дельное. Павлыч вполне мог поделиться с друзьями своими подозрения или, хотя бы, по пьяной лавочке разболтать то, что поможет мне пролить свет на цепочку смертей. В глубине души я, конечно, подозреваю, что ничего не добьюсь, но попытка не пытка. Кому говорю, «не пытка»! Меня не слишком вдохновляет перспектива общаться с алкашами, но других вариантов вокруг как-то и нет.

После холодного приёма в коммуналке я понимаю, что для общения с друзьями Павлыча придётся маскироваться «под нормального человека». А то меня, кажется, приняли за тайного агента наших ментов.

Перерываю весь дом в поисках самых рваных и грязных вещей (униформа уборщицы тут не годится) и страшно радуюсь, обнаружив в шкафу скромный косметический набор времён Брежнева. Набор остался от мамы — сама я ничем подобным не пользуюсь, благо привлекательнее всё равно не стану (только страшнее).

Внимательно разглядываю добычу: помада выглядит так, что можно декорировать ею зомби, а тушь засохла, наверно, ещё в прошлом десятилетии. Зато румяна и тени ещё ничего. Обильно украшаю себя голубыми тенями — над глазами и немного вокруг, не менее щедро обмазываюсь румянами. Не помню, куда конкретно их наносить, поэтому распыляю по всей физиономии. Больше всего приходится на щёки и губы (а что, надо же их как-то накрасить). В зеркале отражается страшная рожа не то хронической алкоголички, не то престарелой путаны. Сильно престарелой. Можно сказать, мечты геронтофила.

С помощью удачно подобранных аксессуаров акцент удаётся сместить в «алкоголичкину» сторону, и я, выходя из дома, ловлю на себе брезгливые взгляды всех встречных соседей. Хотя пару раз