Читать книгу - "ЧАО - Александр Георгиевич Асмолов"

где-то на свободном месте и слушал. Кто-то с кафедры по-фински говорил, но для меня главным было то звучание. Что-то завораживающее есть в нем. Потом узнал расписание службы с органом и стал иногда приходить. Особенно по выходным после завтрака… Мы с тобой обязательно сходим. Это недалеко от нашей гостиницы.

— Интересно, — задумчиво произнесла Анастасия. — Мне тоже нравится орган… Слушай, а Чингисхан был кто по национальности?

— До сих пор спорят, — развел руками Анатолий. — Вообще-то по рождению Темуджин был из рода киотов. Когда вырос и одолел своих врагов, стал ханом, позже на одном курултае получил имя Чингисхан. Это означат «властелин Востока». В широком смысле слова, он был монголом, но некоторые утверждают, что коль курултай, где был провозглашен Чингисхан, был на территории Казахстана, то он — казах. Думаю, тут историки перетягивают одеяло на себя, потому что он просто завоевал те земли и стал великим ханом.

Похоже, спутница любителя истории устав от множества событий, имен и дат, хранимых в его памяти, решила сменить тему, и, глядя на монумент с надписью «Александр II», спросила:

— А тебе не кажется, что тут император Всея Руси выглядит как-то молодцевато? Обычно цари и даже царицы изображаются на вздыбленном коне, с обнаженной саблей, зовущие на бой… А тут царь чем-то похож на Пушкина в Питере около русского музея, только рука опущена.

— Ну, чем-то… — улыбнулся Чагатаев, — там поэт стихи декламировал, а тут император выступает с докладом перед сеймом, но в форме финского гвардейского офицера.

— Да, ладно! — блондинка рассмеялась своему замечанию, попавшему в цель. — Зачем его переодели?

— Александр II имел титул Великого князя Финляндского, сделал немало для этой маленькой страны. Хотя финны всегда настороженно относились к русским.

— А мне казалось, что мы всегда дружили с Финляндией…

— Не совсем, — Анатолий задумался. Припоминая что-то. — Сегодняшняя территория Финляндии долгое время была спором между Новгородом и Швецией. Контроль над торговым путем из Каспия по Волге в Балтику был камнем преткновения. Папа Римский не жалел денег, чтобы непокорные славянские племена подписали унию.

— Прости, я не знаю, что такое уния, — призналась блондинка.

— Объединение с католическим миром. Проще — смена веры на католическую и признание главенства Папы римского. Христианизация дикарей иногда называлась северными Крестовыми походами. Их было несколько, как и при завоевании Иерусалима… Только русские устояли, а финнов шведы подмяли.

— A-а, вот откуда Святой Генрих…

— Конечно… Но это не только смена веры. За этим идет стирание традиций, исторической памяти и главное — покорность. Ты же знаешь христианские символы и постулаты. Идея объединения всей Европы под одним папским знаменем реализовывалась не один век. Но помимо протестантов были еще православные, которые игнорировали Папу Римского.

— Отсюда непонимание Объединенной Европы и России?

— Экономические и политические цели часто прячут за красочные лозунги типа истинной веры, демократии, свободы, либеральных ценностей… Обычно это вранье. Все войны организуют ради денег и территорий, где остались нетронутыми недра. В Европе уже все рудники и шахты вылизали, лесов почти не осталось.

— И беда России в том, что на ее территории много газа и нефти?

— Конечно… Все, кто призывает дружить с Европой враги или дураки. Достаточно вспомнить что цивилизованная Европа, неся христианство в Америку, уничтожила около ста миллионов коренных жителей.

— Ты так переживаешь за Россию? — недоверчиво посмотрела на потомка Чингисхана русская.

— Скорее, за свою маленькую страну, которую европейцы сожрут и не подавятся, дорвавшись до почти нетронутых залежей того, что им так необходимо для сытой жизни. Нас просто вырежут, потому что во многих еще осталась память предков.

— Думаешь, будет война?

— Все зависит от русских… В Карибский кризис генералы подталкивали Кеннеди бомбить Россию, но Президент США испугался ответного удара и пошел на мировую.

— Прости, а зачем ты поехал в Финляндию? — неожиданно спросила Анастасия.

Он внимательно посмотрел на собеседницу и серьезно ответил:

— Однажды я встретил белокурую красавицу, которая любила белый цвет и стихи… Ночью я написал ей свой стишок. Потом, искал ее по всей Москве, чтобы прочитать…

— Отчего же не прочитал?

— Она не любит плохие стихи.

— Но ты же не знаешь, понравятся ли они ей или нет.

Он помолчал, глядя куда-то вдаль, потом прочитал наизусть:

«Она любила белые одежды,

А вот невестой так и не была.

Всегда строга и девственно бела,

Но колкостей немало для невежды

Вокруг шептались – эка недотрога!

Да… Голыми руками не возьмешь.

Ее ж от страха пробирает дрожь,

И в трепетной душе всегда тревога.

Едва заслышит, как идет садовник,

Роняет лепестки как письмена,

Решить сама не может, кто ж она,

Иль роза белая, или шиповник.»

— Образно… Мне понравилось. Ты здорово пишешь.

— Это во мне живет кто-то второй. Иногда появляется и нашептывает. Я только записываю… Если успею.

— Хочешь сказать, что поехал в Хельсинки, чтобы мне прочитать эти стихи?

— Да.

— Всегда говоришь правду?

— Мое первое имя — Анар. Это — сила и открытость. Я это помню. Всегда…

Они молча прогуливались по широкой площади перед кафедральным собором, перед лестницей ко входу которого был постамент русского императора в финском мундире с эполетами. По бокам площадь обрамляли два здания с колоннами в том же стиле, что и собор. Этот островок русского Питера в городке у шведской крепости Свеаборг, который позже стали называть Гельсингфорс, когда-то был провинциальным поселком. Только после победы в Северной войне, Россия присоединила финские земли к империи, назвав их Великим княжеством Финляндским. По высочайшему изволению столица из Турку и знаменитый столичный университет переместились в Гельсингфорс.

Укрепляя рубежи империи, Николай II стал возводить на северо-западе военно-морскую базу на острове Порккала, а на юге-востоке — Порт-Артур. Огромные средства и труд русских вылился в постройку серьезных укреплений, коммуникаций, военных городков и прочей инфраструктуры. Однако, отыскался Никита Хрущев, который своим распоряжением закрыл эти базы и подарил их Финляндии и Китаю соответственно. Со всем вооружением, складами боеприпасов, амуниции, топлива, продовольствия, транспортом… Гарнизоны разом выселил. Это были не только мощные форпосты, но и русская земля.

В Финляндии остался только этот пятачок в Хельсинки, напоминающий о русских, которые большой ценой побеждают в войнах и просто так отдают отвоеванное другим, строят базы и бросают их. И это не воспринимается другими странами, как акт доброй воли, а только как глупость и слабость.

— Знаешь, — прервала Настя затянувшееся молчание, — я и раньше читала о том, что мои соотечественники сначала что-то завоевывали, а потом