Читать книгу - "Город мертвых - Николай Иванович Леонов"

стеклом перед ним молчал дачный поселок «Солнечный». Сегодня там было еще тише, чем обычно. То ли жители испугались пожара, то ли сезон дачный среди владельцев утлых стареньких домишек подошел к концу, но сегодня на улицах поселка звенела тишина. Лев ничего не слышал, кроме шороха листвы да скрипа гравия под ногами. Постройки вокруг казались мертвыми, он сразу вспомнил экологический город будущего на даче у инженера Рогача, где все, наоборот, двигалось, переливалось, жило. На черном пепелище опер аккуратно пробрался к железному спекшемуся остову печки и вытащил из кармана припасенную отвертку. Четверть часа он с тихими ругательствами усердно пытался отсоединить заслонку печи. На ладонях уже покраснели натертости и волдыри, Лев забыл об аккуратности и всеми подручными средствами стучал по воткнутому острию, не замечая, что одежда и руки перемазаны в саже. Наконец с глухим треском искореженное железо поддалось, отошло в сторону и обнажило нетронутые пламенем внутренности. В узком проеме печи лежал плотный пакет, многократно обернутый в упаковочную пленку. Гуров осторожно, кончиками пальцев, подцепил краешек и начал распаковывать находку. У него в руках была пачка фотографий, которые, по всей видимости, сделал на свой фотоаппарат Митя Плесов. Но на снимках Лев не увидел ничего особенного: еще заснеженный лес; черные столбики деревьев торчат в весенних проталинах; пара редких подснежников; крошечные птички уселись стайкой на черном пятачке земли. Как вдруг с удивлением уставился на снимок, повернул его, потом снова перевернул по часовой стрелке и опять, уже против хода часов. А затем лихорадочно закрутил головой по сторонам, выискивая пространство с фотографии, которое теперь было трудно опознать из-за буйно зеленеющих растений. Лев пролистал снова стопку и нашел похожий ракурс, вот начало сессии. Плесов начал свой день с фотографии старой березы, где грачи начали строить гнездо. Сейчас их сооружение из веток было еле заметно среди листвы. Перебирая фотографии, опер двинулся в чащу за домом Дмитрия Плесова. Он крутил головой, рассматривал каждую деталь на снимках, чтобы пройти тем же маршрутом, каким в тот день двигался фотограф: полянка с подснежниками теперь была покрыта красными каплями земляники; а тонкие кустики превратились в сплошную зеленую стену. Он шел все глубже и глубже в лес, время от времени лишь останавливался и втыкал палки в землю, чтобы отметить себе путь назад. Чаща становилась все темнее и непролазнее, обрастая буреломом, почва под ногами зачавкала сыростью, неподалеку зашуршал невидимый глазу ручей. Поселок остался уже в нескольких километрах позади, вокруг возвышались только деревья, трава, густые кустарники. Гуров обмотал руки и лицо курткой, начал пробираться прямо через ветки, обдираясь, то и дело проваливаясь в мягкий дерн. В лицо пахнуло сыростью, Лев едва удержался на ногах, потому что внезапно заросли закончились крутым обрывом. Перед ним, на другом берегу оврага, где текла серебристая маленькая речушка, открылась совсем другая картина. Зеленая огромная поляна в окружении высоченных сосен, просека между ними уводила в глубину красивого бора, а вокруг поляны сворачивалась серебристым полукольцом речка. Лев сделал два шага назад и прыгнул со всей силы, мгновенно оказавшись на другом берегу. Он сравнил место со снимками Плесова — да, это то самое пространство, где теперь вместо снега зеленая трава. Опер пошел в обход большой лужайки, отмечая глазами еле приметные тропинки в примятой чьими-то ногами зелени. Как вдруг по колену что-то больно ударило, Гуров с удивлением наклонился и всмотрелся в листья перед ним. Протянул руку, под пальцами вместо теплой зелени зашуршала мягкая ткань. Лев сжал кусок в кулаке и дернул со всей силы, так что защитного цвета материал, сливающийся с пестротой травы, взмыл вверх парашютом и опал. По глазам ударило яркое сияние, синее небо оказалось под ногами, солнце превратилось в яркий пучок с рассыпающимися вокруг лучами. Лев прикрыл глаза и лицо рукой от его нестерпимого света, через ресницы всмотрелся в постройку — длинное невысокое сооружение из зеркал треугольной формы, которое тянулось вдоль берега. И тут же вскинул руку вверх в восторге:

— Точно! Зеркала! Зеркала! Вот оно!

Перед глазами снова вспыхнуло пятно, теперь мутно-багровое. Оно разорвало затылок болью, ослепило чернотой. Все вокруг затянуло темнотой, Лев лишь успел раскинуть руки, пытаясь найти опору, и тут же рухнул на землю без сознания. Сквозь вату забытья пробился незнакомый глухой голос:

— Руки свяжи, обыщи и в машину его.

В это время телефон в его кармане зазвонил мелодично и тут же полетел в воду, брошенный сильной рукой.

На другом конце города Крячко нетерпеливо посмотрел на экран и снова набрал номер коллеги:

— Ну, давай же, Лев, бери трубку. Еще одно попадание сегодня.

Тишина, абонент вне зоны доступа. Крячко напечатал сообщение: «Есть одно совпадение по фирмам. Жду срочного звонка. Давай, выходи из леса». И повернулся к парням, что сгрудились над экраном компьютера:

— Ну что, давайте по датам раскидаем, когда были заключены договоры с этой фабрикой?

Его СМС так не дошло до абонента, телефон Гурова пискнул последний раз и отключился на дне лесной речушки навсегда.

Глава 6

Темнота начала светлеть, потом превратилась в желтую размытую точку. Гуров попытался открыть глаза, но не смог, мешала плотная ткань на лице. Руки тоже были связаны в неудобном положении за спиной. Опер попытался пошевелиться и чуть не упал со стула, а от движения заполыхал болью затылок, куда его, по всей видимости, ударили, чтобы обездвижить на той залитой солнцем полянке. Опер попытался пошевелить пальцами на руках и ногах — все работало, значит, его почти не били, всего лишь связали и закрыли лицо, чтобы он не смог распознать место, где его держат. Лев прислушался к звукам по сторонам, где-то за стеной или толстой дверью раздавались приглушенные голоса, но различить, что они говорят, не получилось. Вдруг застучали подошвы ботинок, скрипнула дверь. В комнату вошел человек, что-то с глухим стуком поставил, а потом обошел сидящего на стуле Гурова и начал возиться с узлом на его затылке. От жгучей боли опер не выдержал и дернулся вперед, хотя перед этим решил не подавать признаков жизни. Знакомый голос рядом с радостью отметил:

— Ну вот, живой, здоровый! Как чувствуешь себя, Левон? Или лучше Лев? Какое из имен предпочитаешь?

В полутемном помещении перед опером белело пятно — экран ноутбука, именно оттуда с ним разговаривал мистер Риккер, скаля свои белоснежные зубы в широкой улыбке. При виде хмурого выражения лица Гурова он развел ладони в жесте извинения:

— Прости, перестарались мои ребята, слишком усердные работники. Приказ был тебя