Читать книгу - "Не та игра - Алексей Михайлов"

Когда она здесь очутилась, то столкнулась с темнотой. Повсеместной темнотой, которая была важной частью этого мира. Такой же, как свет, о благе которого она раньше никогда не задумывалась. Темнотой, от которой человек после долгих веков наконец-то отгородился дугой лампочки накаливания. А теперь уже и вовсе позабыл ее первобытный ужас. Ужас кромешной темноты ночи и темноты умов в избах.

Нет, народ здесь не был глупым. Напротив, он был мудрый, у него была воля жить. Он был памятливый, суровый, но в то же время добрый. Но еще добрее был другой народ, который кое-где еще жил в этих лесах и болотах. Кроткий народ. Народ-дитя, который говорил на незнакомом языке, верил в Куго и поклонялся матери — сырой земле. Не сеял пшеницу и промышлял бортничеством, охотой и рыбной ловлей. Именно с этим народом она встретилась после недели блужданий в глухой чащебе. Её подобрал Тяргон. Изодранную, изголодавшуюся, вымотавшуюся.

Её приютили и обласкали. Дали жильё. Она стала почти своей. Взамен она лечила их. Гораздо лучше чем шаман Вирь-Нешке. Тяргон стал ее мужем. Но их дети принадлежат уже другому народу. Им пришлось уйти. Еще до их рождения. Шаман не мог простить ей пошатнувшегося авторитета. И её навязчивой идеи ходить в Кыусото — священную рощу. Запретную рощу.

Они с Тяргоном три дня брели по лесу, пока не вышли к большой реке. А потом еще полдня вдоль реки, пока не наткнулись на первое поселение речных жителей. Коростыли. Тяргон сказал, что у него связь с этим местом. Связь по имени. Хотя речные жители принадлежали другому народу.

Их приняли недоверчиво. Из-за нее. Тяргона они уже знали. Он был им чужим, но понятным. А она была своя и чужая одновременно. И была непонятной. Говорила чудно. И была чудно одета. Была не в меру любопытной. И ничего не знала. Спрашивала о вещах, которые были понятны и малым детям. А сама рассказывала какие-то дивные истории о земле, где родилась и выросла.

Большинство верило в древнего бога. Усатого. Жестокого. С тяжелой дубовой палицей. Перуна. А поклонялось матери — сырой земле. Также как и народ Тяргона. Это их сближало. Они никогда не враждовали между собой. Просто каждый жил своей жизнью. И никто из них не хотел кроткого Бога, которого им проповедовал пришедший издалека Федор. Никто кроме неё. Новый Бог был единственной связующей нитью между ней и ее миром. Миром, в котором этого самого Бога прогнали взашей.

Им снова пришлось уйти. Они поселились на вершине возвышенности, с которой начинался гигантский лес. На самом его краю. Федор дважды навещал её. Дар целительства, который был вовсе не даром, а знанием, притягивал к ней народ. Вскоре к ней стали ходить за помощью не только речные жители, которые, наконец, признали и приняли ее в свое племя, но и лесной народ. Ей даже прощали тягу к Кыусото. Её считали божьей избранницей. Люди верили ей. И через нее верили новому Богу.

Она прожила долгую жизнь. Её дети и внуки поселились рядом. Теперь это была уже настоящая деревня. Её муж Тяргон, которого она любила, умер. В тот год, когда она сломала ногу. Нога так никогда до конца и не зажила. Но это не остановило ее вечные поиски. Когда она ушла в последний раз к Кыусото, ее старший сын Николай узнал, что снова станет отцом. И решил, если будет девочка, он наречет ее Ириной. В честь бабки.

Максим уже заждался. Когда на телефон, наконец, пришло СМС-сообщение, он торопливо убрал в сейф все свои бумаги, достал сотовый телефон Комаровой и выскочил из кабинета. У него было полчаса, чтобы добраться до дома, переодеться в гражданскую одежду и явиться к назначенному месту. Там его должно было ждать такси. О запланированной встрече с Татьяной он совсем забыл. Высокий долг мужчины — давний конкурент домашнего уюта женщины.

Когда он пришел, такси уже ждало. Скучный серебристый седан. Не новый, но в идеальном состоянии. Чистенький, блестящий. Причем сразу становилось понятно, что он такой всегда. Даже в самую мерзкую слякоть. Немой укор тем автовладельцам, для кого автомобиль — просто средство передвижения.

Других автомобилей поблизости не было, но врожденная вежливость Максима заставила его подойти к водителю и спросить:

—Вы меня ждете?

Водитель, грузный мужчина лет сорока, смерил Максима взглядом, достал свой мобильный, поводил по нему пальцем, выудив откуда-то фотографию Минина, и, еще раз удостоверившись в своих выводах, кивнул.

Максим забрался внутрь, поймав себя на мысли, что за услуги таксиста придется платить. Как и любой честный участковый, он не часто разъезжал на такси и старался планировать свои расходы. Правительство было заинтересовано в стройных и сосредоточенных блюстителях порядка, а не в грузных и расточительных, поэтому оклад у него был невысокий. Хотя один раз погоды не делал. Можно было и заплатить.

Водитель тронулся. Максим сидел на заднем сиденье и смотрел в окно. После сегодняшних откровений он не задумывался о своем возможном похищении. Он жаждал новых открытий. Единственное, что его интересовало, куда именно его везут. Размышляя над этим, он с безразличием глядел, как они проезжают по Лучу, как выворачивают в промзону, как пересекают пропускной пункт, как выезжают на автодорогу на Владимир.

В машине играл русский шансон. На зеркале заднего вида качался большой деревянный крест на четках, напоминая о превратностях судьбы. Водитель ехал не спеша. Он был из тех типов частных извозчиков, с которыми чувствуешь, что тебе делают большое одолжение, пуская в салон автомобиля. Просить сменить музыку или ехать побыстрее было крайне неловко.

Водителю позвонили.

—Слушаю,— ответил он:— Да. Да. Я понял. Хорошо. А деньги? Понял.

—Извините, а куда мы едем?— решился спросить Максим.

—Теперь уже недалеко,— уклончиво ответил таксист.

—А что по оплате?

—Всё уже оплачено.

В этот момент на телефон Минина пришло СМС:«Максим Владимирович, не волнуйтесь. Нужно пересесть в другое такси. Потом я Вам все объясню».

Таксист остановился на автобусной остановке. Рядом уже стояла машина, работающая под другим агрегатором. Такой же скучный седан, только белый. И немного раздолбанный. Пара сколов на стекле, вмятина на бампере. Сразу видно, что автомобиль — рабочая лошадка.

За рулем кавказец. Лет двадцати пяти. В автомагнитоле играет популярная радиостанция.

—Мне к Вам?— поинтересовался на всякий случай Максим.

—Да, садись! Тебя жду,— весело ответил добродушный водитель, кивнув на переднее сиденье.

Максим сел. Этот водитель относился к другому типу. Он, как и большинство отечественных парикмахеров или барменов из американских фильмов, взвалил на себя тяжкое бремя общения со своими клиентами.

—Не люблю, когда сзади садятся,— поделился водитель,— как будто ферзи какие-то!

—Ага,— неопределенно сказал Минин, не зная, как комментировать это наблюдение.

—А что на том такси не доехал? Недалеко ведь!