Читать книгу - "Загадка для благородной девицы - Анастасия Логинова"

– А у народов Европы цель, разумеется, была самой благородной! – хмыкнул Ильицкий. – Как писали французские газеты? «Реванш за поражение 1812 года»? Только знаете, Лидия, в России герои обороны Севастополя будут прославляться в веках, а вот в странах Запада обстоятельства Крымской войны будут всегда умалчиваться, потому что три сильнейших мировых державы целый год пытались сломить сопротивление горстки российских солдат и офицеров… Что это, если не храбрость? Недоступная, очевидно, для понимания некоторых…

В этот момент над головами грянул раскатистый гром, и тотчас как из ведра хлынули потоки воды – в считаные секунды я оказалась вымокшей. Однако наш с Евгением спор, делающийся с каждой репликой все более и более жестким, это прекратило моментально.

– Боже, как холодно! – взвизгнула Натали, одетая куда легче меня.

– Возьми… – Ильицкий, стоявший к ней ближе всех, скоро набросил свой сюртук ей на плечи. – И в дом скорее, ты же простудишься!

Он взял ее под локоть, они почти бегом скрылись за кустами сирени. Князь Орлов, мечтающий предложить Натали хоть какие-то свои услуги, не замедлил помчаться следом. Андрей тоже направился было за ними, но остановился и оглянулся на меня. А я, даже не делая попыток укрыться от дождя, упрямо отвернулась, давая понять, что лучше буду мокнуть, чем снова увижусь сейчас с этим ужасным человеком.

– Лидия, вы же простудитесь, пойдемте в дом! – перекричал Андрей шум дождя.

– Не простужусь! – Я рукой откинула с лица мокрые волосы и упрямо продолжала стоять на месте.

Если честно, мне в тот момент больше всего хотелось остаться одной, чтобы остынуть – я даже холода дождевых капель не чувствовала, потому что кипела от злости. Но Андрей, видимо, счел невозможным оставить барышню одну под дождем и вернулся.

– Там есть беседка, давайте хотя бы в ней укроемся… – он указал на заросли сирени, среди которых и правда виднелась решетчатая деревянная беседка.

Не став спорить, я подобрала юбки и побежала туда.

Беседкой это сооружение можно было назвать с большой натяжкой: всего лишь деревянный навес, протекающий во многих местах, под которым едва ли мог укрыться и один человек. Но и это лучше, чем ничего.

Мы с Андреем вынуждены были стоять довольно близко друг к другу. Причем он сам надел мне на плечи свой сюртук, а после взялся рукой за перекладину так, что почти приобнимал меня. Однако ж мысль, что мне нужно смутиться, пришла не сразу.

– Отчего он ненавидит меня?! – в сердцах вопросила я, говоря, конечно же, об Ильицком. – Что я ему сделала?

– Вас? Помилуйте!.. – рассмеялся над ухом Андрей. – У Ильицкого просто совершенно несносный характер – его можно либо любить таким, каков он есть, либо прибить – третьего не дано. А женщин он вообще считает… как бы вам сказать помягче… В общем, он как-то высказался, что некоторые породы собак умнее женщин.

Я бросила на Андрея взгляд, полный возмущения, но он снова рассмеялся. И теперь, только увидев глаза Андрея так близко, я несколько смутилась и отодвинулась от него, чувствуя, что он все еще смотрит и любуется мной.

– Не понимаю, как вы можете дружить с таким человеком… – сказала я, потому что грозило повиснуть неловкое молчание.

– Боюсь, вы слишком хорошего мнения обо мне, Лидия, – заметил Андрей. – Если я до сих пор не рассорился с Евгением, то, вероятно, не слишком-то от него отличаюсь.

– Вы тоже считаете, что собаки умнее женщин?

– Нет, что вы, не в этом смысле! – Андрей настойчиво ловил мой взгляд: – по крайней мере, не всех женщин. Вы удивительная, Лиди, мне так легко с вами, будто мы знакомы всю жизнь. Не нужно никем притворяться и что-то из себя изображать.

– А зачем вам кем-то притворяться?

Андрей сперва, казалось, удивился такому вопросу, а потом в глазах его появилась хитринка, и он ответил:

– Я же предупреждал, чтобы вы не спешили записывать меня в противоположности Евгению. А впрочем, не будем клеветать на Ильицкого: он один из честнейших и благороднейших людей, которых я знаю. А знаю я его давно, с детства.

И тут я вспомнила, что с первого дня знакомства хочу задать Андрею один вопрос о его детстве. Точнее, о молодости его батюшки:

– Андрей, давно хотела спросить… вы говорили, что ваш батюшка знал Эйвазовых, едва они только въехали в усадьбу. Должно быть, он знаком был и с прежними хозяевами?

– Насколько я знаю, да… – отозвался он, – отец рассказывал о них кое-что. Но, право, Лидия, история той семьи довольно печальна, а мне не хотелось бы омрачать этот момент.

Договаривал он уже совершенно интимным шепотом мне на ухо, так что мне действительно стало неловко. Немедленно выйдя из-под навеса в дождь, я сказала:

– Я полагаю, нам лучше вернуться в дом, Андрей Федорович.

И, не оборачиваясь, поспешила по знакомой тропинке меж кустов сирени к выходу из парка.