Читать книгу - "Во тьме таится смерть - Дороти Гублер"

К тому моменту, когда Сёкей и Татсуно оседлали лошадей, они услышали грохот механизма — повторно открывались ворота замка. Люди господина Инабы готовились преследовать беглого заключенного и его сообщника. Татсуно гнал впереди по узким проходам города. Цокот копыт лошадей казался особенно громким на фоне безмолвия спящих домов и лавочек. Сёкей подумал о ночных патрулях, которые так же, как и в Эдо, реагируют на любое движение после наступления сумерек.

Беглецы услышали топот стремительно приближающихся лошадей. Татсуно осадил своего скакуна и соскользнул на землю. Стрела все еще плотно сидела в его плече, как заметил Сёкей. Ее наконечник проходил через плоть насквозь, из раны текла кровь. Это, верно, убавляло силы смельчака.

— Веди лошадь туда, — сказал Татсуно.

Он жестом указал в направлении темной дорожки между двумя лавочками. Это было хорошее потайное место, Сёкей никогда бы сам не обратил на него внимания. Юноша спешился и повел лошадь в узкий проход. Татсуно хлопнул свою лошадь по крупу и бросил поводья ей на спину. Испуганное животное убежало, затем Татсуно вошел в переулок.

— Люди Инабы будут следовать за ней, — сказал он.

Они повели вторую лошадь глубже в тень. Сёкей был уверен, что никто не может увидеть их из прохода. Татсуно пошатнулся и, падая, налетел на Сёкея, который поймал и удержал его.

— Ты серьезно ранен, — сказал Сёкей. Он подумал о лекаре Генко, который, к сожалению, был на расстоянии по крайней мере дня пути отсюда. Татсуно медленно осел на землю. Сёкей слышал его тяжелое дыхание и с ужасом осознал, что этот человек может умереть.

— Спасибо за то, что спас меня, — поблагодарил Сёкей. Он не посмел добавить: «Я хотел поблагодарить тебя прежде, чем это может стать слишком поздно».

Татсуно издал хрипящий звук. Было не понятно, смеялся он или готовился умирать.

— Ни один из нас все же не в полной безопасности, — сказал Татсуно. — Слушай!

Оба замолкли, потому что мимо их потайного места проехал отряд самураев. Сёкей поглаживал лошадь, пробуя успокоить ее.

— Когда они отыщут другую лошадь, то вернутся, — произнес Татсуно. — Мы должны сменить укрытие.

— Тебе не хватит сил, — сказал Сёкей. — Мы должны найти лекаря.

— У меня есть мое собственное лекарство, — ответил Татсуно, — подойди сюда и помоги мне.

— Что я должен сделать?

— Схвати конец стрелы и отломи его.

— Отломить его?

— Да. Я не смогу вынуть стрелу, если наконечник останется на ней.

Сёкей глубоко вздохнул.

— Хорошо, — отозвался он.

До чего он был неуклюж! Ему требовалось обхватить оба конца стрелы, и каждый раз она двигалась в ране, что только усиливало кровотечение из плеча Татсуно. Древко стрелы оказалось очень крепким. Сёкей почувствовал, как наконечник вонзился ему в руку, когда он напрягся, чтобы отломить его. Юноша представил, как это должно травмировать Татсуно, но ниндзя не издал ни единого звука. Наконец с легким щелкающим звуком стрела треснула. Татсуно немедленно ухватил древко с другого конца и потянул его из плеча. При этом он не вскрикнул и даже не заворчал. Сёкей был поражен его самообладанием. Все же силы оставляли его, Татсуно исчерпал себя.

— В моем поясе, — сказал он, — находится мешочек с заживляющими травами, достань его.

Сёкей все выполнил. В кожаном мешочке он нашел душистый мох, которым были обложены высушенные листья и семена.

— Помести часть этого с обеих сторон раны, — велел Татсуно.

Сёкей был удивлен, увидев, как сырой мох цепляется за плечо Татсуно, будто врастает в кору дерева. Татсуно запахнул кимоно и завязал пояс. Он попробовал встать, но не смог.

— Тебе надо отдохнуть, я разбужу тебя, если услышу приближающихся самураев.

Татсуно кивнул.

Но случилось как раз наоборот — Татсуно разбудил Сёкея, который был не в состоянии открыть глаза. Для начала Сёкей присел. Потом он задремал, и ему приснилось, что самурай, лошадь которого они взяли, вбегает в переулок с обнаженными мечами. Когда Сёкей собрался закричать, Татсуно закрыл ему рот. Юноша проснулся, замигал и посмотрел на Татсуно.

— Как ты определил, что я заснул? — спросил Сёкей.

Татсуно улыбнулся.

— Твое лицо сказало мне, — произнес он. — Ты еще не владеешь тайной сокрытия своих истинных чувств.

Сёкей уставился на него. Татсуно, казалось, шел на поправку. Он выглядел посвежевшим.

— Ты сейчас выглядишь намного лучше, — сказал Сёкей. — Как твое плечо?

— Я не обращаю внимания на него, — ответил Татсуно. — А ты был весьма полезен. Мне было бы трудно сломать древко.

— Это я виноват в том, что тебя подстрелили, — сказал Сёкей.

— Нисколько, — возразил Татсуно. — Каждый делает свой собственный выбор. Если я был настолько глуп, что попробовал спасти тебя от господина Инабы, то я должен и принять все последствия этого.

— Господин Инаба! — воскликнул Сёкей. — Я забыл. Господин Инаба намеревается послать самураев, чтобы уничтожить лекаря Генко и тех крестьян. Мы должны предупредить их!

Татсуно потряс головой.

— Если господин Инаба осуществил свое намерение, то мы не сможем их спасти.

— Но… если они узнают, что приближаются люди господина Инабы, то смогут спрятаться или убежать.

— Убежать? Куда? Большинство из них ни разу в жизни не покидали своей деревни. Как они жили бы? Что делали бы их семьи?

— Даже так… — начал Сёкей, но Татсуно прервал его.

— Довольно. Теперь нам пора идти. На улицах уже появились люди. Лавки открываются. Мы должны потеряться в толпе.

Они нашли в переулке несколько пустых мешков и бросили их на круп лошади. Татсуно развязал пучок волос, который служил знаком самурая, и взял один мешок, скрывая им знаки отличия Инабы на его косодэ. Два трофейных меча он спрятал под одеждой. Для случайного зрителя Татсуно и Сёкей могли бы сойти за крестьян, отправляющихся по домам после продажи своих товаров в городе.

Дважды они повстречали самураев, которые тщательно рассматривали прохожих. Сёкей едва не застыл на месте, но Татсуно зарычал на него:

— Пригни голову.

Самурай не остановил их. Они достигли городского предместья. Впереди пролегала дорога, которая вела к развилке. Одно ответвление шло на запад, другое на юг.

— Я хочу спросить тебя кое о чем, — заговорил Сёкей.

— Если ты не возражаешь, некоторое время я поеду на лошади, — сказал Татсуно.