Читать книгу - "Шекспир должен умереть - Валерия Леман"

Так как реплика прозвучала на родном русском, я осторожно повернулся и бросил взгляд на земляка. Им оказался солидный дядька в черной рубахе, со слегка помятым, хотя все еще красивым лицом — одного взгляда было достаточно, чтобы понять: передо мною — папик погибшего Питера Санина.

Завершив свою реплику, Санин-старший лихо опрокинул стакан виски. Рядом с ним сидела эффектная блондинка — конечно, что называется, не первой молодости, но далеко не пенсионерка, с эффектным бюстом и великолепной белой гривой роскошных волос, уложенных в недешевой парикмахерской.

— Твой родной сын трагически погиб, а ты говоришь про него гадости, — капризно протянула она. — Сделай паузу хотя бы до похорон. Кстати, где мы его будем хоронить — здесь или повезем в Пензу?

В ответ мужичок злобно хохотнул:

— Только этого мне не хватало! Впрочем, если желаешь — вези его куда угодно, но меня уволь! В ближайшее время я с головой занят работой.

— Одна я не собираюсь никуда его везти, — капризно отозвалась блондинка. — Я просто спрашиваю.

— Похороним его здесь. Только когда нам это разрешат? Тот тип в полиции сказал, что Петьку убили, возможно, из-за того, что он активно занимался шантажом. Вот ведь паршивец! Позорит меня и после смерти.

— Перестань, Миша! Петя был неплохим мальчиком.

— Разумеется, лучше не бывает! Только давай договоримся: когда мы с тобою встретимся с местной полицией, как это положено, ты, моя милая, будешь помалкивать, ок? Если что, говорить буду я, а ты только кивай, как немая. Проглоти язык, короче, чтобы не сболтнуть лишнего.

— Интересно, чего такого лишнего я могу сболтнуть?

На этом интереснейший диалог неожиданно завершился — парочке принесли заказ, и они тут же, позабыв все свои проблемы, накинулись на еду, словно полгода сидели на кефирной диете.

В это же время официант подрулил к моему столику и принялся с улыбкой расставлять угощение. Еще несколько минут назад я бы с удовольствием принялся за трапезу, смакуя каждое блюдо, но неожиданно подслушанный диалог отвлек меня от чревоугодия.

Итак, чудесным образом я обедал по соседству с предками Питера Санина. Я невольно усмехнулся — такова жизнь! Стоит увлечься каким-либо ребусом, как подсказки-путалки-обманки сами начинают лезть тебе в руки, внося сумбур и проверяя сообразительность. В доброй старой Англии я, блуждая по городку, наугад зашел в первое попавшееся кафе и умудрился устроиться за столиком по соседству с русичами, которым, разумеется, не пришло в голову, что у них за спиной сидит земляк-россиянин, прекрасно понимающий их громкую речь и ко всему прочему вовлеченный в расследование дела об убийстве их сына.

Я еще раз усмехнулся, покачав головой. Да уж, что ни говори, а папик покойного Пети оказался потрясающим типом! Только представьте: его единственный сын трагически погиб во цвете лет, а отец лишь раздраженно отмечает, что он его постоянно достает, даже своей смертью прибавляя проблем. Я невольно посочувствовал Пете, хотя в данный момент парень уже не нуждался ни в чьем сочувствии.

Итак, предки покойного Пети явились из-за смерти сынка, жутко недовольные этой «проблемой». Интересно в таком случае, что конкретно имел в виду глава семейства, предлагая любимой супруге помалкивать? Как это он выразился: «Проглоти язык, короче, чтобы не сболтнуть лишнего». Разумеется, мне, любопытному, жутко интересно: что «лишнее» может сболтнуть мама покойного? Неужели его смерть — никакая не ошибка, неужели неизвестный убийца вовсе не желал угрохать профессора, а метил конкретно в Петю?

Тут, словно отвечая на мои беззвучные вопросы, вновь забубнил Петин папа, одновременно смачно пережевывая пищу и чавкая:

— Ешь как следует, получше живот наполняй. Не нравится мне, как ты схуднула, дорогая моя. Смотри, не ляпни копам, что было время, и ты, старушка, умудрилась влюбиться в моего Петьку, ныне покойного.

— Да ты сам больше всего боишься, что я сообщу копам, как я влюбилась, а ты чуть не прибил родного сынка.

Голосок мамочки прозвучал неожиданно резко, как удар хлыста. Папочка мгновенно грохнул кулаком по столу и зашипел:

— Так я и знал! Молчи, дура, если не хочешь в английскую тюрягу сесть! Я ведь тоже могу сообщить им интересный факт, что ты пыталась заплатить одному негру, чтобы он проучил Петьку…

— Сам молчи!

Голоса зазвучали неожиданно зло и резко, словно до того парочка не беседовала нежно. Пара фраз — и ситуация резко изменилась, в воздухе, казалось, зазвенела сталь.

— Вот я и говорю: молчи!

После этой завершающей фразы папика за моей спиной раздавались только чавканье и звяканье вилок. Я, завершив обед, позволил себе улыбнуться. Неплохо! Во-первых, семья Питера проживает здесь же, в доброй старой Англии. А во-вторых, мамочка ему не родная, судя по всему, она гораздо моложе папика и не так давно пыталась совратить самого Питера, а не встретив взаимности — «проучить» его. Впрочем, вполне возможно, что совратить Питера дамочке удалось, а прибить его она пыталась за то, что он по привычке принялся шантажировать ее. Все это следовало сообщить инспектору Бонду и тщательнейшим образом проверить.

Под чашечку кофе на десерт я получил последнее «угощение»: парочка прошла мимо меня на выход, дав дивную возможность рассмотреть себя в подробностях и, что называется, в полный рост. Папик — погрузневшая копия красавца сынка с легкой сединой на висках, и влюбленная мачеха — немного костлявый вариант Леди Гаги в мини-юбочке и мини-топе.

Проходя мимо моего столика, папик бубнил по мобильному, демонстрируя вполне приличный английский. Дав отбой, он не слишком ласково ухватил подругу за талию, едва не переломив пополам.

— Все поняла, Люська? — гаркнул он на родном русском. — Молчи! Говорить у копов буду я.

Своего рода точкой этой встречи стал стук захлопнувшейся за парочкой двери.