Читать книгу - "Золотой выстрел - Фридрих Незнанский"

Поручая племяннику Денису и частному охранному предприятию «Глория» поиск и оперативную разработку поставщика оружия, Вячеслав Иванович Грязнов исходил прежде всего из соображений абсолютной секретности данной операции. Ему уже приходилось накалываться, когда в момент задержания очередного босса оружейной мафии тот вдруг словно растворялся, видимо кем-то предупрежденный, а вместо себя подсовывал всякую мелкую рыбешку вроде какого-нибудь сопливого дилера, с которого толком и спросить-то было нечего. Ему, мол, привезли сумку, он в свою очередь отвез и оставил в камере хранения на одном из московских вокзалов, а кто и чего – он этого не знает. Либо заведомая ложь, либо и в самом деле система отработана как часы.

И даже не эти неудачи раздражали, злили начальника МУРа, а сознание того, что в его доме затаился вор. Ссучившийся мент, «крот», бандитский агент – как хочешь называй, однако сущность предательства от этого не менялась.

Была и еще одна причина, по которой Грязнов решил привлечь к операции «Глорию». Один из ее сотрудников, Алексей Петрович Кротов, имел личную весьма широкую агентурную сеть, куда входили не только представители самых разнообразных форм современной обслуги, от бандерш и проституток до директоров крупнейших магазинов, салонов и ресторанов, но и некоторые братки из оргпреступных группировок, как и отдельные уголовные авторитеты. Не все они работали на Крота, чаще делились кое-какой информацией, помогали установить ту или иную личность. Крепкий крючок, на котором они сидели у Крота, и деньги, причем хорошие, – вот, собственно, два основных стимула, понуждавших их к сотрудничеству с человеком, о коем им в общем-то было известно очень немногое: когда-то служил в военной разведке, уволился, имеет свое дело.

Кротов действительно в свое время работал в Главном разведывательном управлении Министерства обороны тогда еще СССР и уволился в чине майора. Но кроме него в «Глории» теперь занимались оперативно-разыскной деятельностью бывшие офицеры разведгруппы спецназа, прошедшие и Афган, и Чечню. Одно время они даже служили у Грязнова в МУРе, но затем вместе со своим шефом, когда тот, покинув МУР, организовал собственное агентство, перешли в «Глорию». Поверив посулам одного из очередных, временных, министров внутренних дел, Вячеслав Иванович вернулся-таки в уголовный розыск, а замечательные кадры его предпочли остаться в подчинении у Дениса Грязнова. И правильно сделали. Как понимал их теперь Вячеслав Иванович, частенько, особенно в острых ситуациях обращаясь за помощью в «Глорию» и оплачивая свои задания из тех средств, что ему отпускались для проведения спецопераций!

Ну и наконец последнее. Ни для кого не было тайной за семью печатями то обстоятельство, что многие кадровые сотрудники всякого рода спецподразделений опять-таки различных спецслужб в тяжелые для своих «контор» дни ушли на вольные хлеба. А многих из них вынудили уйти за их нежелание исполнять, мягко выражаясь, неразумные, неадекватные, как любят говорить психологи, указания своего начальства. Уходили не только строптивые люди с неуживчивыми характерами, как правило, покидали секретную работу истинные мастера своего дела. Кто-то находил себе прибежище в охранных агентствах, в частном сыске, кто-то заводил свое дело, а кому-то не везло. И подобные кадры были неоценимой находкой для отцов организованной преступности.

И когда эксперт-криминалист посоветовал Виктору Гоголеву пошарить где-то среди бывших спецов, а начальник питерского уголовного розыска, естественно, немедленно сообщил и о совете, и о новой находке в Москву, в МУР, Грязнов и решил снова обратиться к своим бывшим сыскарям.

С этой целью он не стал приглашать к себе на Петровку, 38, ни племянника, ни бригаду Севы Голованова, старшего из сыщиков «Глории» – зачем лишний раз хороших людей светить? – а отправился в субботу сам на Неглинку, в район Сандуновских бань, где в старинном шестиэтажном доме весь цокольный этаж занимало ЧОП «Глория» и имелось отдельное помещение, оборудованное для особо секретных совещаний.

Предупрежденные заранее, начальника МУРа встретили Денис, Голованов и Кротов. Рассевшись в спецпомещении вокруг круглого стола, сыщики уставились на Грязнова-старшего в ожидании новой информации. Вячеслав Иванович достал из кожаной папки плотный конверт и вынул оттуда принтерные распечатки фотографий, пришедших из Петербурга. Их дополняли присланные совсем уже поздно вчера копии протоколов допросов сына и снохи покойного Стругова, произведенных следователем по особо важным делам Петербургской городской прокуратуры Чибисовым в присутствии начальника уголовного розыска Гоголева и «важняка» из Москвы Левина. Но сами допросы касались совершенно конкретного вопроса – участия убитого механика в подготовке покушения на президента концерна «Северо-Запад» Варавву.

А вот фотографии оружия киллера с подробными описаниями его особенностей, сделанными петербургским экспертом-криминалистом, сразу заинтересовали знатоков оружия, каковыми являлись Голованов с Кротовым. Ну и помимо всего прочего, теперь появилась наконец возможность сравнить оба образца – петербургский и московский, с крыши Киевского вокзала, чтобы сделать хоть какие-то выводы о том мастере, который производил их доводку.

– Прошу вас учесть мнение Осипа Андреевича, питерского криминалиста, – сказал Вячеслав Иванович. – По словам Вити Гоголева, этот спец считает, что мастера-оружейника следует искать среди пожилых людей, привыкших к работе, как он заметил, с живым металлом. Витя подчеркнул это обстоятельство.

– Тут, я думаю, дядь Слав, – совсем по-домашнему, учитывая узость круга совещающихся, заметил Денис, – легче всего было бы, конечно, проверить по вашей муровской картотеке. Я имею в виду какие-то схожие образцы.

– Все так, – вздохнул Грязнов-старший, – но никакое описание или визуальное сравнение не даст желаемой картины. Я бы привлек к делу кого-нибудь из наших стариков, которые не страдают отсутствием памяти. То, что у них осталось здесь, – Вячеслав Иванович постучал пальцем по своему лбу, – не заменит никакая картотека. Ты Семену Семеновичу Моисееву давно звонил? Каюсь, виноват я перед дедом, только при большой нужде и вспоминаю…