Читать книгу - "Дом на Солянке - Валерия Вербинина"

– Тогда что же он тратил на Ванду? – спросил Опалин, не удержавшись. И, увидев выражение лица собеседницы, тотчас же об этом пожалел.

– Спросите у нее, – посоветовала Ксения Александровна с таким смешком, что у Ивана, хоть он был и не робкого десятка, поползли мурашки. – Вы же все равно будете ее допрашивать, да? Только я вам вот что скажу: не верьте ни одному ее слову.

Опалин подумал, что на сегодня с него хватит, и поднялся с места.

– Бумаги оставьте, я их сама сложу, – сказала хозяйка дома нетерпеливо, протягивая руку за портфелем.

Но Иван не торопился.

– Здесь все? Вы ничего отсюда не брали?

– Нет, конечно.

Кажется, не врет. А впрочем, черт их разберет, этих буржуев, засевших в отдельной квартире.

Он положил портфель и бумаги на стол, забрал свою фуражку и двинулся к дверям, стараясь шагать не слишком быстро, чтобы его отступление не походило на бегство. Домработница закрыла за ним входную дверь.

– Ушел, – доложила Надя хозяйке, которая в комнате Колоскова собирала бумаги в портфель.

– Из вещей ничего с собой не прихватил? – подозрительно спросила Ксения Александровна.

– Я стояла, следила. Да он на вещи не смотрел даже.

Маша вошла, остановилась на пороге, услышав последние слова:

– Мама, ну нехорошо же…

– Что нехорошо? – вскинулась мать. – Ты на всем готовом живешь, Надя по хозяйству хлопочет, я из сил выбиваюсь… ты что, не видишь, как другие мыкаются? Да у большинства и сотой доли нет того, что у нас! Отец твой тяжелым трудом все это вырвал… ты-то маленькая была, не помнишь, как мы выкручивались, дрова не достанешь, сахарин за счастье, военный коммунизм, чтоб его… А еще угрозыск! Прислали… сопляка какого-то… вынюхивать… Что он мне звонил сегодня? На что намекал, скотина…

– Опалин тебе звонил? – удивилась Маша.

– Да не он, а редактор! Оксюкович! – Она бросила портфель на стол и заметалась по комнате. Надя отступила к дверям, из опыта зная, что вот-вот последует взрыв, последствия которого могут быть непредсказуемыми. – Что он все твердил о деньгах? Что ему нужно? Я ему сказала, что ничего не знаю, в дела мужа не вникала, пусть обращается к Склянскому, может, ему что-то известно…

– Мама, сядь, пожалуйста, – заговорила Маша, волнуясь. – Сядь… я должна тебе сказать…

– Меня словами с ног не свалишь, – отрезала мать. – Что случилось? Говори!

– Склянский застрелился. Я это знаю от его племянника, он у нас учится на другом курсе… Он… он еще жив, его в больницу отвезли, но врачи говорят… Говорят, ничего сделать нельзя.

Посерев лицом, Ксения Александровна медленно опустилась на кровать.

– А-а… Вот так, значит… А я говорила! Говорила, что зря он столько болтает! Ездил на охоту вместе с Троцким, хвастал на весь свет, мужу моему тоже все уши прожужжал! «Товарищ Троцкий, товарищ Троцкий», – злобно передразнила она, – ну и где он теперь?

– Говорят, там в растрате дело… – заикнулась Маша.

– И из-за этого Склянский застрелился? Да растрата – отсидел несколько месяцев и вышел по амнистии! Не о чем говорить! Можно подумать, он один такой, который ворует… Все воруют! Только умные не попадаются!

Ее лицо пошло красными пятнами, глаза сверкали. Маша смотрела на нее с внутренним трепетом. Ксения Александровна провела рукой по лицу и заговорила, стараясь сохранить спокойствие:

– Вот что: если нам будут вопросы задавать – или этот, из угрозыска, или в ГПУ вызовут насчет Склянского, что мы о нем знаем, что можем сказать, – ничего не знаем! Понятно? Отец с ним не дружил, а просто общался. И вообще, Склянский ему навязывался, считал себя важной шишкой, думал, что ему никто не может отказать, а отец не хотел конфликта. Вам все ясно? Никакой дружбы не было, и вообще… Не было ничего! Надя, если его вдова будет звонить, говори, что меня нет дома…

– Хорошо, – вздохнула домработница. – Да ты не переживай так. Все обойдется…

– Я не могу понять, куда Алексей пропал, – сказала Ксения Александровна, не слушая ее. – Вот что меня тревожит…

– Да все ясно – сбежал он, чтобы вас не втягивать, – грубовато ответила Надя. – Понял, что за Склянского взялись всерьез, а потом сюда придут, ну и… Решил пожертвовать собой, чтобы вас не затронуло. Он ведь только о вас и заботился. Ты вспомни, сколько он из-за этой квартиры унижался…

Ксения Александровна как-то странно взглянула на двоюродную сестру.

– Я помню, – ответила она, недобро кривя рот. – Но и Ванду помню тоже…

– А что Ванда? Дырка, она дырка и есть. Для того он и держал ее, а больше она ему ни для чего нужна не была. Не к ней же он сбежал…

– Ты уверена?

– Да конечно. Она же не делась никуда. Живет там же, изредка выходит, морда обескураженная стала. Еще бы – деньги-то небось вышли уже, а новый никто на содержание не берет.

С некоторым опозданием хозяйка дома вспомнила, что дочь находится здесь же, и повернулась к ней. Но, судя по лицу Маши, новость о наличии у отца любовницы вовсе не стала для нее сюрпризом. Правда, в глазах читалась странная растерянность, однако в тот момент мать не придала ей значения.

– Видишь, как жизнь устроена, – сказала Ксения Александровна со смешком. Но чувства дочери все же заботили ее меньше, чем дела мужа, и она снова обратилась к Наде: – Как же он вернется, когда все уляжется? Или не вернется? Как ты думаешь?

– Я думаю, он как-нибудь даст знать о себе, – уверенно ответила домработница и погладила ее по руке. – Весточку пришлет, а может, позвонит… Но не сразу. Сразу ему нельзя: найдут. Ты, главное, не переживай… Он человек умный, если решил исчезнуть, значит, у него другого выхода не было…

– Он должен был меня предупредить, – упрямо проговорила хозяйка дома. – Должен!

– И ты бы его отпустила? Нет, ну сама подумай. О Склянском ведь совсем недавно говорили, что он в Политбюро может попасть… А теперь видишь, как все обернулось…

В комнату ворвались нетерпеливые трели дверного звонка. Ксения Александровна вздохнула и двумя руками помассировала виски.

– Это Шура… Иди открой ему, – велела она своим обычным голосом.

И домработница, немного косолапя, направилась к двери, чтобы впустить младшего брата Маши.