Читать книгу - "Покойся с миром - Роджер Желязны"

— Невозможно, — сказала она, потом посмотрела мне в глаза и кивнула. — Но я согласна. — Выглядишь ты слишком подозрительно, — добавила она.

— Попытаюсь привести себя в порядок, пока ты собираешься.

— Кровь на пиджаке и рубашке. Брюки порваны и в грязи.

— Не могу вернуться в отель, чтобы переодеться. Меня могут там ждать.

— Клод оставил здесь свой серый пиджак… примерно твоего размера.

— Он предпочитал ходить в гражданской одежде?

— Когда мы были вместе.

— А больше он ничего не оставил?

— Несколько носовых платков, носки, белье для стирки. Пару туфель, которые не поместились в сумку.

— Понятно. Принеси мне пиджак и пару булавок для брюк, чтобы я привел себя в порядок.

Я выпрямился. Отхлебнул еще кофе, сделал пару глубоких затяжек и попытался претворить действие этих тонизирующих средств в какие-то разумные мысли.

В карманах у меня было полно дорожных чеков, а также небольшая сумма в итальянской валюте, несколько кредитных карточек разных банков и тысяча долларов США в поясе для хранения денег, который я всегда надевал, отправляясь в поездку. Таким образом, какое-то время нужды в деньгах я испытывать не буду. Паспорт, к счастью, лежал в кармане. И в этом смысле никаких проблем. Я был готов быстро покинуть эту страну.

Мария, порывшись в шкафу, наконец принесла темный ворсистый пиджак. Я примерил его, а она спросила:

— Куда мы поедем?

— В Бразилию, — ответил я. — Сидит неплохо.

— В Бразилию? К брату Клода?

— Скорее всего. Вероятно, ответы на все вопросы находятся там же, где деньги. Кстати, у тебя есть его адрес?

— Нет, но есть номер телефона. Клод записал его в мой телефонный справочник.

— В Сан-Паулу?

— Да.

— Отлично. Найди его, принеси булавки и собирайся.

Она не сдвинулась с места.

— Овидий, я тебе доверяю, иначе ни за что не поехала бы с тобой. Но хочу понять, что происходит и как это связано с тобой. Почему убили Клода? Из-за денег, которые он взял?

— Я не знаю, почему убили Клода, — сказал я. — Хотя не сомневаюсь, что это как-то связано с деньгами. Это тоже нам предстоит выяснить.

— О каких деньгах идет речь, Овидий? Сколько он взял?

— Три миллиона долларов плюс-минус несколько центов.

Она отшатнулась от меня, потом села и уставилась на пол.

— Я тебе не верю. Счета постоянно проверяются. Существует много способов проверки. Такой человек попался бы очень быстро.

— Вот он и попался. Поэтому и сбежал. Кроме того, он был очень умным и пользовался почти неограниченным доверием. Поэтому попался не сразу.

— Такая большая сумма, — сказала она. — Фантастика.

— Да.

— А почему об этом не писали в газетах? Не говорили по телевидению?

— Церковь предпочла не сообщать о случившемся. Это могло повредить репутации…

— А твоя роль во всем этом?

— Долго рассказывать, — покачал я головой. — В другой раз.

Она улыбнулась.

— Приятно узнать, что он был лучшим.

В пятнадцать минут мы, конечно, не уложились. Потребовалось вдвое больше времени. Большую его часть я был занят тем, что смачивал, вытирал губкой и промывал волосы. Несколько раз кровотечение возобновлялось. Остановить его мне удалось комком туалетной бумаги, который я прижимал к ране до самого последнего момента. Пожалев об отсутствии шляпы, я зачесал волосы назад, чтобы прикрыть рану. Я стянул булавками дыру на брюках, счистил с них, насколько это было возможно, грязь. Попытался водой с мылом застирать рубашку, но пятна крови всегда остаются пятнами крови. Придется не расстегивать пиджак.

По телефону мы забронировали два места на утренний рейс. Вызвали такси, вышли из квартиры и заперли дверь. Бумажку с номером телефона Эмиля Бретана я положил в карман, взял оба чемодана — тот, что легче, в правую руку — и первым стал спускаться по лестнице. Мы прошли первый пролет, миновали площадку, прошли половину второго, когда услышали телефонные звонки.

— Мой, — сказала она, обернувшись. — Я точно знаю. Ответить?

— Давай. Ты все еще больна, меня не видела и не планируешь никаких путешествий.

Она кивнула и побежала вверх по лестнице. Я спустился до следующей площадки, поставил чемоданы на пол, чтобы руки отдохнули, и стал ждать. В конце следующего лестничного пролета я никого не увидел.

Я как раз думал, не закурить ли мне, когда услышат, как наверху хлопнула дверь, а потом — шаги вниз по лестнице.

— Не знаю, кто звонил, — сказала она. — Сняла трубку и ничего не услышала.

— Был гудок или щелчок?

— Нет. Просто тишина.

— Звук дыхания, шарканье ног, какой-нибудь шум?

— Не знаю. Я сама запыхалась. Может быть.

— Пошли. — Я схватил чемоданы. — Есть другой выход из дома?

— Да, в конце подвала, — ответила она. — Что-нибудь не так?

— Потом, — сказал я, ускоряя шаг.

Я почувствовал покалывание в ступнях, в ладонях, в затылке. Когда спустился на первый этаж и направился к двери в конце вестибюля, на которую указала Мария, почувствовал сухость во рту. Я читал где-то, что это очень древний рефлекс, предназначенный для уничтожения запаха во время бегства от хищников. Весьма поучительно узнать, насколько твое тело не смогли изменить несколько тысячелетий цивилизации.

У двери я замедлил шаг, чтобы Мария смогла ее открыть, найти выключатель и пойти вперед на появившийся тусклый огонек. Ступени были шаткими и крутыми. Единственная лампочка, похожая на грязный плод, висела над заваленным инструментами столом. Мы шли мимо разбитой мебели, сломанных бытовых приборов, грязных коробок, перетянутых пыльными веревками, бюста Муссолини, пачек заплесневелых газет и журналов, покрытых паутиной.

Наконец мы подошли к двери, и Мария не без труда отперла ее. Я первым поднялся по осыпающимся кирпичным ступеням и оказался в широком переулке, озаренном светом из задних окон дома.

— Куда? — спросил я. — Мне не хотелось бы облегчать им жизнь.

— Направо, — сказала она. — Почему тебя так встревожил этот звонок?

— Вечер начался с такого же, потом погибли трое.

— Ты?..

— Да. Двоих.

Она провела меня по переулку до угла, не сказав больше ни слова.

Сделав еще несколько поворотов, я уже не понимал, в каком направлении мы идем. Я замерз, боль в плече пульсировала при каждом шаге. Впрочем, от этой боли меня отчасти отвлекала головная.

Несколько крыс, увидев нас, поспешили спастись бегством. Шума уличного движения почти не было слышно. Я отсчитал еще двести шагов и остановился.