Читать книгу - "Анабиоз - Илья Бушмин"

Такого горя на лице матери я не видел никогда, и один ее вид был для меня, как ледяной душ. Она была серой, сморщенной, с кругами под распухшими от недавних слез глазами. В глазах была паника. Как у ребенка, потерявшегося в незнакомом ему городе, когда папа с мамой вдруг исчезают — и ребенок осознает, что он остался один. Без близких и их защиты и поддержки. Наедине с пугающим и неизвестным ему миром чужих.

— Се… Се… Се.. — пыталась сказать мать. Она как-то отчаянно теребила полу халата, словно это могло чем-то помочь, и силилась заговорить. А речевой аппарат словно понял, что говорить теперь не с кем, а значит, бессмысленно. И подчинялся еще меньше, чем раньше. — Сер…

— Сердце, — подсказал я. Мать согласно кивнула. Значит, я угадал.

— Оно дав… дав… давно барах… бар… барахлило. У папы. А как Сергей пропал, так и… во… во… воо…

— Вообще, — мягко ввернул я.

Нижняя губа матери задрожала. Она закусила ее. Закипел чайник. Мать растерянно посмотрела на него и отвернулась. Боюсь, она сделала это машинально, ничего не видя. Ее не было здесь. Она была в прошлом. Я встал и выключил чайник.

— Я не… не… не говорила. После того, как Сергей… Мы почти каж… каж… каждую ночь вызывали ско… ско…

— Скорую, — нахмурился я.

— Ритм. У папы сры… сры… срывался ри… ритм. То колотилось, то би… би… билось еле слы… слы… — она посмотрела на меня. Взгляд беспомощный, как у ребенка. Я кивнул, давая ей понять, что понял мысль.

— Почему не лег на обследование? Если каждую ночь «скорую» вызывали?

Мать отсутствующим взглядом посмотрела на свои руки.

— Папа не… не… не хотел. Он бо… бо… боялся, что как то… то… как только ляжет, то Сер… Сер…

— Сергей.

— …Сер… — кивнув, продолжала пытаться мать. — Сергей появится, а па… папа не смо… смо…

— Не сможет помочь. Понимаю.

Все время, пока мать силилась произнести простейшую фразу, тратя на это раз в пять больше времени, чем требовалось ей раньше, я по привычке хотел ввернуть дежурное «Не волнуйся». Я всегда так говорил, когда мать начинала заикаться сильнее обычного. Сейчас фраза вертелась на языке, но я следил за тем, чтобы она не слетела. У нее умер муж, с которым они прожили вместе 32 года. Сложно не волноваться.

Отец был в морге, его увезли вечером. «Скорая», приехав, лишь констатировала смерть, после чего они вызвали патологоанатома и участкового. Бравый страж порядка либо прослушал, в связи с чем его вызывают, либо вообще был не в курсе. Он был уверен, что пришел по поводу прописанного в этой квартире Алексея «Явары» Рогова. Меня. Полицейский перешагнул порог и с ходу заявил: «Ну, что он опять натворил?». Зачем воспринимать информацию из мира, если можно делать собственные выводы и вообще продолжать слушать голоса в голове.

— Па… Па… Папа прилег по… полежать. Перед те… те…

— Телевизором, мам.

— Я го… готовила, — кивнув, продолжала мать. — Через ча… час зову его у… у… ужинать, а он мо… мо… молчит. За… За… Захожу, а он смо… смо… смо… смо…

Она так и не закончила. Заплакала, уткнув лицо в ладонь.

От жалости к матери у меня разрывалось сердце. Все, что я сейчас мог, это просто обнять ее.

В дверь позвонили. Мать вздрогнула и почти испуганно посмотрела на меня.

— Это… Опя…

Я сжал челюсти и быстро двинулся к двери. Всю ночь мать не спала. Сначала «скорая», участковый и все эти жуткие моменты с отправкой трупа отца в морг. Но это были только цветочки. Потому что какая-то тварь из морга — если вы теряли кого-нибудь из близких, вы знаете, о чем речь — слила родительский адрес в похоронные бюро. Их представители, обещавшие отправить отца в последний путь со скидкой и удобствами, одолевали порог материнской квартиры почти всю ночь. На одного она попыталась накричать, но не смогла. Она плакала, смотрела в потолок и даже не могла послушать тишину и остаться наедине со своими мыслями, потому что в квартиру постоянно звонили. Сегодня представители агентств ритуальных услуг своего напора не ослабили — только за последние полчаса приходили двое. Сейчас был третий.

Распахнув дверь, я увидел здоровенного детину в костюме. Детина попытался изобразить скорбную мину, от которой за версту воняло дежурным лицемерием.

— Здравствуйте. Я представляю похоронное бю…

— Зубы или глаз? — спросил я.

Детина растерялся.

— Что?

— Тебе выбить зубы или подбить глаз?

— Что вы…

Я послал его на три буквы.

— Еще раз здесь появишься, сломаю челюсть, обе руки, засуну их в задницу и скачу тебя, м… дило, с лестницы. Усек?

Детина открыл рот, но не придумал, что ответить. Но мне было неинтересно. Я захлопнул дверь.

Был день. Первым же поездом я добрался до Москвы, оказавшись на Казанском вокзале около 10 утра. Сразу рванул к матери. По пути домой я ломал голову, в которую лезли самые жуткие мысли. А вдруг отца убили? Вдруг это связано? Вдруг это вообще один большой заговор?

Никакого заговора не было. Все в жизни намного прозаичнее. Был лишь несчастный старик. И его несчастное сердце, которого не смог пережить бесследную пропажу любимого сына.

Я взял на себя все, что смог. В этот день я толком даже не присел. Дважды мотался в похоронное бюро — агентство ритуальных услуг, которое матери посоветовала подруга — и один раз на кладбище, где отцу зарезервировали место. С матерью мы сходили в банк, где она сняла с их общего с отцом счета все их скромные сбережения. На похороны хватало впритык.

Вечером к матери приехала группа поддержки. Подруга и тетя Света — двоюродная сестра матери и по совместительству крестная мать Сергея. Я сообразил, что будет лучше оставить мать с ними. Так у меня появился шанс уйти и отвлечься самому.