Читать книгу - "Платит последний - Ольга Некрасова"

От нечего делать Лидия накрасилась, хотя в свои тридцать три обходилась без мазилок (другое дело — кремы и лосьоны) и таскала с собой косметику только на всякий пожарный случай. Сегодня случай был не пожарный. После ночи с Ивашниковым она выглядела свежее, чем вчера вечером. Ничего странного. Лидия всегда неизвестно откуда знала, что они подходят друг другу на биологическом уровне.

Вот Парамонов ее высасывал. Сам вскакивал с утра как заводной, а Лидия вставала разбитая. Близость с Вадимом придавала сил, но силы были какие-то шальные: Лидия чувствовала себя прекрасно и могла при этом ни с того ни с сего впасть в истерику. А Колька был вне сравнений (хотя сравнения по привычке возникали, но всегда в его пользу). Он был родненький, вторая Лидина половинка.

Она красилась и думала, какая это была беспросветная жуть — столько лет прожить без своей половинки, с чужими людьми, которых она считала родными, потому что не знала, каким на самом деле должен быть родной человек.

Папа, конечно, родной. Но папа был отдельно, мужчины отдельно, и Лидии в голову не приходило, что с ними могут быть такие же прозрачные отношения, как с папой. С мужчинами всегда была в лучшем случае игра, в худшем какая-то борьба разведки с контрразведкой. Им нельзя было подставляться. Первый урок Парамонова: долго уговаривал ее на сексуальные эксперименты, уговорил и на следующий же день обозвал минетчицей. А еще один человек показался ей похожим на Ивашникова, и она ему рассказала про Кольку. Парамонову они наставляли рога, и он как бы не считался, а к Ивашникову этот человек ее взревновал мерзко и скандально.

У Кольки не было ни грамма этой шпионской психологии: выведать в постели твою тайну, а потом тебя шантажировать.

Хотя время покажет, — на всякий случай сказала себе Лидия и хихикнула. Собственная подозрительность показалась ей глупой.

Пришел Виталик с фотоаппаратом-«мыльницей», поставил ее у белой евроремонтной стенки и стал фотографировать, отходя на шаг-два для каждого нового кадра. Ему нужен был маленький снимок Лидии на какой-то документ. В фотосервисе, объяснил Виталик, не печатают снимки меньше, чем девять на четырнадцать, и нужно поймать размер, чтобы потом из девять на четырнадцать вырезать снимок три на четыре.

— А что за документ? — спросила Лидия.

Виталик долго думал и наконец сказал:

— А пропуск.

Ивашников задержался в кабинете и пришел, когда Виталик уже покончил с этим делом. Между прочим, Лидия, пока красилась, думала, что с макияжем она похожа на Колькину бывшую жену, но краситься продолжала непонятно почему. А теперь Колька оценил ее старания и, судя по его лицу, подумал о том же самом.

— Ладно, — сказала Лидия, — умоюсь.

И они с Колькой засмеялись, потому что было приятно понимать друг друга без слов.

Виталик поехал с ними, но сошел в начале Кутузовского, у гостиницы «Украина», успев совершенно очаровать Лидию деловитостью, исполнительностью и юношеской преходящей глуповатостью.

— Милый мальчик, — сказала она Ивашникову, провожая взглядом Виталикову фигурку в мешковатом длиннополом плаще.

— Обормот, — с симпатией сказал Колька. — Плачу за него две с половиной тысячи баксов, чтобы учился в институте, а он прогуливает… Я тоже его люблю. Способный парень и верный. Но авантюрист: подсадил меня с этим армянским коньяком, теперь придется собственные деньги выбивать, как говорят, с применением неформальных методов.

— Уголовников, что ли, наймешь? — испугалась Лидия.

— Зачем уголовников? Милицию.

Лидия считала, что, отработав больше десяти лет в криминалистической лаборатории, немного понимает в милицейских делах. И с высоты этого понимания заявила:

— Милиция с такими делами не связывается. Это нужно через суд, потом, если не платят, судебный исполнитель, потом второй суд…

— Эта милиция свяжется, — перебил ее Колька. — И давай-ка я кое-что тебе объясню, чтобы не возвращаться к этому вопросу…

Он дождался просвета в потоке машин и отъехал от бровки тротуара. Лидия оглянулась. Виталика уже не было видно.

— По закону нас всех пора сажать. Всех, кто занимается бизнесом, — заявил Ивашников и покосился на Лидию.

Она приняла это сообщение спокойно. Слышала уже такие разговоры, только не от бизнесменов, а от милиционеров. Дословно: «По закону нас пора сажать». «Нас» в данном случае — это милиционеров. Хотя и бизнесменов, понятно, тоже.

— Могу тебе назвать в этом законе десятки дырок, которые позволяют аферы вроде той, что была с чеченскими авизовками. И могу назвать десятки рогаток, которые не позволяют честным людям честно работать. Я сейчас не хочу обсуждать, кто принимал эти законы, дураки или преступники, — факт тот, что это законы нашей страны, мы все их нарушаем, и нас можно сажать. Но мы обеспечиваем рабочие места, вовремя платим людям зарплату и государству платим налоги, хотя и не все. Пока мы это делаем, на остальные наши нарушения закрывают глаза. Аминь.

Перед светофором на Садовом кольце Ивашников прибавил скорость, надеясь проскочить на желтый, понял, что не проскочит, и рискованно затормозил. Чуть не влетев к нему в багажник, сзади с визгом остановился «Запорожец». Водитель за ветровым стеклом грозил Ивашникову кулаком.

Лидия ехала с Колькой не первый раз и знала, что водит он осторожно и таких фокусов себе не позволяет. Было ясно, что разговор дается ему с трудом.

— Законы ты с папой обсудишь, потом, — упростила она Колькину задачу. — Ты скажи не по закону, а по-честному: не воруешь?

— Если взглянуть по-житейски, то нет. Старушки из-за меня не плачут, — сказал Ивашников. — От налогов ухожу. Плачу двум ментам за «крышу» — может, эти деньги потом выше идут, не знаю. И, должен тебе сказать, это нормальные по нынешним временам менты. Вот они пойдут и вынут из должника мои сто двадцать тысяч за коньяк… Фамилия у него очень подходящая для жулика — Брехунец… Я знаю, что прежде всего они потребуют у меня документы на эти сто двадцать тысяч и не станут мне помогать, если заподозрят, что я хочу взять не свое. Я знаю, что себе они возьмут десять процентов, ни больше ни меньше. И что не будут пихать этому Брехунцу паяльник в задницу. Если бы имелась государственная структура, которая делала бы такие вещи быстро и с гарантией, я, конечно, лучше платил бы ей. А они, эти два мента, скорее всего, там бы и работали.

— Ну и ладно, — сказала Лидия. Бывалая Трехдюймовочка рассказывала ей и не такое. — Если что, буду тебе передачи носить.

Они еще поболтали ни о чем, и вдруг Колька спросил:

— У тебя паспорт с собой?

— Конечно, — сказала Лидия, — я же из дома ушла.

— Вот и хорошо, надо успеть перевести квартиру на тебя.

Это было уже слишком. Поспешность Ивашникова, которая и раньше настораживала Лидию, стала подозрительной.

— Колька, что происходит?! Мы же по большому счету четырнадцать лет не виделись, ты не знаешь, как я жила без тебя и что у меня в голове. И преподносишь такие подарочки. Ты, что ли, вправду собираешься садиться? Успеть до чего ты хочешь?!