Читать книгу - "Калашников - Альберто Васкес-Фигероа"

10

На восьмой день они отправились к одному из пунктов «снабжения», которые подготовили с помощью вертолета, с благодарностью приняв чистую одежду, сухие ботинки и обильную еду.

Для людей, привыкших жить под дождем и спать в грязи, возможность снять с себя все, что они носили на протяжении недели, вымыться в теплой лагуне и вытереться настоящим полотенцем, не пахнущим сыростью, была удовольствием, сравнимым с проживанием в пятизвездочном отеле.

Они собрали все, что принесли с собой, включая пустые консервные банки, которые никогда не выбрасывали и не закапывали, чтобы не оставить ни малейшего следа. Все это они сложили в промасленный мешок, который по-прежнему вонял львиными мочами и молотым перцем, спрятали в том же месте, будучи уверенными, что ни люди, ни звери его не найдут, и приготовились пообедать в тени акации.

– Как ты себя чувствуешь, негр?

– Черт возьми, отлично, белый! – с улыбкой ответил он. – И все было бы просто замечательно, если бы мы могли разогреть эту говяжью тушенку.

– Ты способен уловить запах дыма за три километра?

– Конечно.

– Значит, не только ты один.

– Знаю… – нехотя признал Газа Магале. – Именно поэтому терплю и ем ее холодной.

– Утешь себя мыслью, что, когда мы вернемся, ты сможешь есть сколько захочешь, пока не умрешь от старости.

– Если мы вообще вернемся!

– Ты переживаешь?

– Честно говоря, нет, – сразу ответил следопыт, и было очевидно, что он говорит правду. – За те деньги, что нам заплатили, моя семья больше никогда не узнает бедности, а я уж лучше приму пулю, делая то, что люблю, чем умру от скуки в постели. Постели созданы для сна, снов и любви, а не для умирания.

– Красивая теория!

– Люди вроде нас с тобой должны погибнуть так же, как и жили – в джунглях, с оружием в руках. Было бы несправедливо, если бы мы закончили так же, как те несчастные, которые никогда не покидали своего дома или деревни.

– Но было бы по-настоящему справедливо, если бы нас прикончил разъяренный слон, – заметил Роман Баланегра. – А не какой-нибудь ублюдок, убивающий детей.

– Мы постараемся вышибить ему мозги, прежде чем он успеет это сделать. А дальше уж пусть решает Бог.

Они решили вздремнуть полчаса, но проснулись, проклиная свою судьбу – одежда и ботинки снова промокли из-за внезапного ливня, за которым последовал мелкий, но непрекращающийся дождь, намекая, что он затянется еще на три дня.

– Проклятая страна лягушек!

Они продолжили путь. Ночь застала их в центре равнины, где трава была выше их роста. С помощью острых мачете они нарезали ее снопами, улеглись сверху и закрыли глаза, готовые снова спать под открытым небом, зная, что влага пропитает их до самых костей.

Они уже не были молодыми, поэтому не вскочили поутру, полными сил, чтобы идти двенадцать часов без остановки. Роман Баланегра выругался, когда почувствовал боль в правом плече, словно его пронзили раскаленным железом.

Это плечо столько раз выдерживало мощную отдачу приклада его Holland & Holland .500, что было чудом, что оно еще не вылетело из сустава.

– Чертово старение! – проворчал он. – Если эта рука будет болеть во время выстрела, боюсь, что всажу пулю в задницу этой проклятой ласке.

Его спутник хлопнул по прикладу своего мощного ружья и заметил:

– С пулей такого калибра в заднице этот ублюдок больше никогда не встанет. Единственный раз, когда я выстрелил в человека, он разлетелся, как разбитая бутылка.

Его напарник нахмурился, показывая недоверие.

– Не знал, что ты кого-то убивал.

– Он и не был человеком… – последовал неожиданный ответ.

– Объяснись, черный! Кого ты убил?

– Калумбагу.

– И что, черт возьми, это такое?

– «Пожиратель детей». Точнее, «пожиратель альбиносов».

Охотник задумался, словно вспоминая, затем кивнул.

– Я слышал о таких, но не знал, что их так называют.

– Это слово употребляется только на юге Уганды, в части Руанды и Танзании. Там почти двести тысяч альбиносов, и только за прошлый год их убили сорок. Среди белых один рождается на двадцать тысяч человек, а в Африке – один на четыре тысячи. К счастью, здесь, в Республике, таких случаев почти нет.

– И как ты убил калумбагу?

– У моей тети был приют для альбиносов, и их похищали. Эти твари верят, что, съев альбиноса, станут более сексуально выносливыми и проживут дольше.

– Я слышал, что Джозеф Кони – один из таких калумбаг.

– Можешь не сомневаться.

– Расскажи мне эту историю.

– Она тебе не понравится.

– Позволь мне решить.

– Как хочешь. Около пяти лет назад моя тетя попросила помощи, я пришел и устроил засаду в кроне дерева. Говорили, что похититель был сильным и ловким, появлялся внезапно, разбивал ребенку голову дубинкой и уносил его, исчезая в лесу.

– Ублюдок! Убивать их дубинками…

– Как тюленей. У них был выбор: либо сидеть запертыми в комнате, либо выйти на улицу и рисковать попасть в кастрюлю фанатика.

– Черт возьми!

– Черт возьми, я его покарал. Ждал девять дней. Когда он появился, я уже держал его в прицеле. Клянусь, он взлетел на пять метров, а дыра в груди была размером с футбольный мяч, потому что я зарядил свинцовыми пулями с крестообразным разрезом.

– Ужас… С таким калибром неудивительно, что он разлетелся в клочья.

– Когда он упал, в его теле почти не осталось крови, а кишки повисли на дереве. Я погрузил труп в тачку и скормил гиенам. Он это заслужил – под маской оказался один из самых влиятельных политиков региона.

– И почему ты мне никогда не рассказывал об этом?

– Это было личное. И мне не нравится убивать людей, даже таких, как калумбага.

– Ты так же подумаешь, когда придется стрелять в бойца Армии сопротивления Господа?

– В конце концов, это одно и то же дерьмо, и как только теряешь «невинность», уже неважно, уложишь восемь или восемьдесят. Не волнуйся, когда придёт момент, рука у меня не дрогнет.

– У меня никогда не было ни малейшего сомнения в этом, черный. Я тебя слишком хорошо знаю… – Охотник закинул оружие и рюкзак на плечо, затем указал вперёд: – А теперь пошли, дорога по-прежнему долгая.

Как и следовало ожидать, дождь моросил всё утро, и когда они уже начали ощущать тяжесть в ногах, следопыт внезапно остановился, указывая на то, что на первый взгляд выглядело как коричневая ветка, плывущая по воде в крошечном ручье.

– Глянь-ка! – прошептал